Костёр 1983-09, страница 12

в обеих руках, прижимая их к груди, и выражение лица у него было ошеломленно-счастливое. Руслану и многим из мальчишек, кто видел и понимал, что тут сплошное надувательство, стало неловко смотреть на Глухого, на его наивную радость. И в то же время всех мальчишек одолевало любопытство: что же он будет делать с купленными голубями? Ведь у него, кажется, даже клетки никакой не приготовлено...

Глухой сделал то, чего от него никак не ожидали. Он подошел поближе к своему дому и подкинул одного голубя вверх. Тот взмыл в высоту. Руслан внутренне так и ахнул: Шурка-Глухой, видимо, наивно думал, что коль голуби куплены, если теперь это его голуби, то они, как и у других мальчиков, будут всякий раз после вылета возвращаться домой. Старые голуби рано или поздно все равно улетели бы, но хоть бы выдержал в клетке или на чердаке, полюбовался бы ими! А то не успел купить, как сразу и лишился!..

Выпущенный Глухим голубь по случайности оказался самцом. Не видя подруги, он сделал несколько кругов и опустился на крышу дома Глухого. Надо было видеть, в какой блаженной улыбке расплылось лицо нового голубятника. Он ликовал. Он торжествовал. Он непрестанно переводил взгляд с голубя • на крыше на лица притихших мальчишек. Ему хотелось поделиться радостью и он искал ответной радости в глазах. Но те, с кем он сталкивался взглядом, отводили или опускали глаза. Всем было неловко. Даже Шамиль, и тот, с независимым видом посасывая сигарету, старался не встречаться глазами с Глухим. Один только Лакей не чувствовал смущения, он наблюдал за Глухим с таким выражением, с каким смотрят на прилипшую к липучке муху.

Глухой выпустил голубку. Она круто поднялась в небо, следом за ней взлетел и самец. Набрав высоту, они полетели в сторону солнца и вскоре скрылись из виду.

На лице Глухого появилось выражение растерянности и недоумения. Как и прежде, он вертел головой, поглядывая то на небо, то на мальчишек. Он ждал, что ему объяснят сейчас знаками, что голуби вернутся. Но мальчики смущенно отворачивались, делая вид, что не понимают его вопросительных жестов. И тогда он догадался, что его обманули.

Ярость охватила Глухого. С каким-то клокочущим мычанием, сжав кулаки, он пошел на долговязого Шамиля.

— Но-нс5! — предупреждающе сказал Шамиль.— Остогожней, глухая тетегя!.. Не то навешаю кгасных соплей...

Шамиль был на целую голову выше Глухого и сильней. Но Глухой не знал о хулиганской славе Шамиля, о том, что его следует бояться, не слышал слов, которыми «шишкарь» запугивал ребят. Глухой видел перед собой обидчика и обманщика — и знал, что обида и обман должны быть отмщены. Он был меньше ростом, но крепкий, быстрый, словно литой. С разгону Глухой ударил Шамиля в живот, а когда тот согнулся от боли, схватил за волосы одной рукой, а другой принялся колотить по шее. Ярость Глухого была

столь сильна, что ошеломила «шишкаря», он растерялся и бросился наутек. Лакей удирал в противоположную сторону. Глухой схватил обломок кирпича, швырнул ему вслед, но не попал.

Когда началась драка* мальчишки опасливо отбежали в сторону. Они-то не были виноваты в случившемся, и меньше всего виноватым чувствовал себя Руслан. Он же предупреждал Глухого!. С риском для себя предупреждал. Желая ему добра. И никто из пацанов не понимал и не отдавал себе отчета в том, что для Глухого все они — все без исключения! — являлись участниками обмана. Глухой ударил сначала одного, потом второго. Мальчики бросились врассыпную. А Руслан, считая себя ни в чем не виновным, остался на месте.

Глухой налетел на него, повалил на землю и наотмашь принялся хлестать по лицу. Ему не удалось выместить свою обиду на Шамиле и Лакее, и он сейчас вымещал ее на Руслане. Руслан не успел ни испугаться, ни удивиться такому обороту событий. Он даже на первых порах не чувствовал боли. Ему хотелбсь только остановить этот неистовый град ударов и объяснить недоразумение.

— Подожди!.. — кричал он между ударами, пытаясь защититься руками. — Я тебе расскажу!.. Не надо!..

Сквозь растопыренные пальцы, которыми он прикрывался, Руслан видел лицо Глухого, оно то приближалось, то удалялось. Отчетливо слышалось отрывистое дыхание и глухие, словно со стороны, удары Глухого. Боли не было, боль была потом. А в это время Руслан только дергался всем телом в такт ударам и с какой-то поразительной ясностью думал о том, как бы лучше прикрыть лицо, чтобы не было потом синяков.

Вскоре Глухой стал выдыхаться, его удары становились все слабее и слабее. Наконец он нанес два последних, самых слабых удара. И, поднявшись, ушел, судорожно всхлипывая.

Руслан тоже встал с земли, дрожащий и растерянный. Рубаха была порвана в нескольких местах. Штаны серые от пыли. Руки и лицо были словно деревянные, и вот тут-то он сразу почувствовал боль от побоев. Она нахлынула волной. И вместе с нею волна рыданий сотрясла его худенькое тело. Сильнее боли была обида. За что, за что его избили сейчас?.. Почему никто из пацанов, его приятелей, которые разбежались, испугавшись гнева Глухого, и которые выглядывают сейчас из-за углов и калиток, никто не помог ему? Ведь все знали, что он, Руслан, совершенно ни в чем не виноват, он не участвовал в обмане! Так за что же ему попало больше всех?..

Всхлипывая и прихрамывая на ушибленную ногу, Руслан поплелся домой. Возле бревен, где он с малышами лепил глиняных человечков, из зарослей бурьяна, в которых он прятался от отца, до его слуха донеслись какие-то странные звуки — не то хрип, не то кто-то давился непрожеванным куском. Руслан скосил глаза и увидел в бурьяне спину Глухого. Он лежал ничком и катал голову по согнутым в локтях рукам. Замет

10