Костёр 1986-01, страница 20

вался Олег Васильевич: не зря ли согласился?

— Опять перекашиваешь — сверло может не выдержать, — услышал Максим из-за спины

голос Леши Лысова, контролера их школьного ОТК.

— Не твое дело, — огрызается Максим,— раскомандовал-ся!

В эту секунду сверло резко взвизгнуло и «полетело». Максим с угрюмым видом принялся его выворачивать. Проворчал:

— Ты бы, Лешечка, за свой

О

О

англиискии лучше переживал.

— Да я же хочу как лучше, — начал было Лысов, но в голове продолжали звучать обидные слова. Максим по английскому — отличник. А у него, Лешки — троечки... «Но ведь у Максима — брак! И сверла жалко. Уже третье запорол. Что же мне молчать? Сами же меня в ОТК выбрали...»

После уроков Максим постучался в мастерские.

— А, Годионенко, проходи,— Олег Васильевич с пониманием взглянул на насупленного паренька. — Знаешь что: мне тут к шефам надо заглянуть — ты побудь пока. Хочешь, можешь посверлить?

Максим встал за станок. Но снова и снова сверло не слушалось, металлический стержень, зажатый в тисках, перекашивался.

— Да ты не спеши так, — на рукоятку станка поверх его руки легла еще чья-то ладонь. Сзади стоял Лысов.

Через полчаса, после того как четвертый стержень с отверстиями двух разных диаметров вышел у Максима без сучка и задоринки, он облегченно вздохнул и выключил станок:

— Знаешь, Леша: я тут вот что придумал, посмотри-ка.—

Максим достал из кармана

— Что если не в тисках

листок. — стержень зажимать, а подвижно устанавливать вот в таком специальном станочке, в выемке. Времени, наверняка, меньше потребуется?

И ребята склонились над нехитрым чертежом. Через несколько дней сверлильщик каж

дой из четырех бригад 5-а работал по новой технологии. Под короткой инструкцией стояла подпись: «Конструкторское бюро 5-а класса. Главный инженер — Максим Годионенко».

И еще одно: тройки по английскому из дневника Леши Лысова постепенно стали исчезать. А Максима и Лешу часто теперь можно было видеть вместе над учебником английского языка.

В «Ждановец» — так ребята

назвали свои школьный цех — я попал как раз на перемене. Станки отдыхали. Но небольшая группа мальчишек и девчонок склонилась над какими-то листками. На листках я разглядел длинные колонки цифр. Поинтересовался:

— Это что у вас — дневники с отметками?

Ребята заулыбались, а Олег Васильевич отвел меня в сторону:

— Лучше не сбивайте. Это поважнее отметок в дневниках. В рабочих табелях ребята сами выставляют друг другу коэффициент трудового участия. Без обид — общим голосованием. А сейчас наша бухгалтерия по коэффициенту зарплату высчитывает. Раньше-то заработанные деньги уходили на новые станки. А в прошлом году решили на руки выдать. Например, завод газовой аппаратуры за партию стержней для газовых плит заплатил нам 600 рублей. Бухгалтерия разделила — каждому по 4—5 рублей вышло. Немного, конечно. Но сколько потом рассказов выслушал... Слава Платонов пригласил родителей в мороженицу, угостил тремя сортами мороженого и на глазах у удивленных папы-мамы рассчитался с официанткой. Егор Антонов цветомузыку собирал. Лишний раз дома на детали спрашивать не очень-то удобно. А тут — зарплата! Сейчас цветомузыка — одно загляденье! Максим Круглов подшефных малышей на самодельном мопеде катает. Выйдет из строя «свечка» — запасная есть, на свои деньги куплен-

Н 3 Я...

А какими выдумщиками все они оказались! Иногда просто диву даешься: где же это все у них раньше-то, до «Жданов-ца» пряталось? Сконструировали электромонтажный стол с вытяжкой и различным напряжением. Сергей Сизов механизировал нарезание резьбы... И на цветных телевизорах, и на секретерах, и на противопожарных датчиках, и на паяльниках — где только сегодня нашу букву «Ш» не увидишь!

Я уже распрощался с ребятами, когда вдруг зазвонил телефон. Максим Круглов взял трубку:

— Дежурный по цеху «Ждановец» слушает. Кто? Из института имени Жука? Заказ? Нет, нет, не ошиблись... Заказы принимаем!

И. ШЕВЧУК