Костёр 1986-02, страница 32

комиссары твоего детства

ДОМ ОКНАМИ К ЛЕСУ

Этот дом, обращенный окнами к лесу, многое пережил. Стоит он в семи километрах от села Пивашюнай. Сейчас здесь проходит неподалеку большая дорога, а когда-то пролегала просто лесная тропа. В нем, как и много лет назад, живет старейшая сельская учительница Моника Заперецкене. Меня привез к ней, своей первой учительнице, нынешний директор Пивашюнской средней школы Пранас Заянкаускас.

Дверь отворила женщина с добрым приветливым лицом. У нее были удивительно мягкие, спокойные движения, мелодичный голос, и какая-то почти по-детски застенчивая улыбка. У меня екнуло сердце — до чего похожа она была и на мою первую учительницу — то же полукружье гребня на голове, те же внимательные, как будто только тебя изучающие глаза. Наверное, они и в самом деле похожи, наши первые учителя.

Был ясный июньский день. Воздух был наполнен запахом земляники — должно быть, ее много было в соседнем лесу. Мирный день мирного лета...

Мы ходили по комнатам, которые некогда были классами. Много лет назад, когда в Пи-вашюнае еще не было школы, «школой» стал дом Моники Заперецкене. Сюда с разных хуторов приходили дети, рассаживались по стульям. И каждое утро здесь начинались уроки.

На комоде, рядом с фотографиями учеников разных лет — колокольчик. Это был

школьный звонок... Дом и сейчас выглядит крепким, хорошо сбитым, здоровым. Он неплохо сохранился. Но на внешней стороне, обращенной к лесу, в бревна впечатались следы пуль, а оконные наличники чуть-чуть подпалены.

Дом жил вместе со временем,— заметила с грустью Моника Заперецкене.

А время для Литвы было неспокойным. Шел тысяча девятьсот сорок восьмой год. В лесу хозяйничали «лесные братья», сынки кулаков. Наведывались они и в школу Моники Заперецкене.

...В то утро выстрелы гремели чаще обыкновенного и все приближались. Моника видела испуганные глаза ребятишек. И,

ЩШ &ШвШ

шшг /

щр/.

Ш ',:>

№ . "

26

стараясь не выдать волнения, спокойно сказала:

Приготовьтесь к диктанту.

И стала диктовать.

Дверь распахнули прикладом автомата. Они ворвались в класс обросшие, свирепые, грязные. Схватили тетради и ожесточенно начали рвать.

Что, за советскую власть агитируешь? — крикнул главарь и направил на Монику пистолет. Дети заплакали. Она отвела рукой направленное на нее дуло и сказала:

Только не при детях. Давайте выйдем на улицу.

Бандит опустил пистолет...

Они ушли. Учительница собрала разбросанные тетради, успокоила ребят и продолжила прерванный урок.

Они приходили не раз, эти «лесные ' братья». Требовали провизию, и Моника откупалась

последним. Однажды учинили обыск, обшарили все углы в поисках еды, и ушли, выстудив дом. Дело было зимой. Она прервала занятия, затопила печь и, чтобы сохранить тепло, поторопилась закрыть трубу.

Что с тобой, Пранас? спросила она малыша, который упал головой на стол. Сначала подумала, что это от пережитого страха — ведь только что приходили бандиты. Но дети падали один за другим. И тогда поняла, что они угорели... Она выносила их на руках на воздух. Вынесла всех, а потом распахнула окна и двери. Наспех одетые, детишки дрожали на морозе. Но постепенно приходили в себя и отправлялись домой. Занятия в этот день больше не возобновлялись.

А потом было утро, и она с замиранием сердца ждала. Придут? Не придут?

Когда первые маленькие фигурки появились в утреннем тумане, на сердце сразу стало спокойнее.

...Без преувеличения можно сказать, нет в Пивашюнае человека, который бы у нее не учился. И сейчас ее дом полон ребячьими голосами, потому что задумали пивашюнские школьники создать поселковый музей. Память у Моники Заперецкене бодрая, яркая. Она замечательная рассказчица. Как