Костёр 1986-02, страница 9

После восьмого класса стала Валя думать, какую бы ей выбрать профессию. А всегда ведь поначалу девчонкам хочется что-нибудь необычное. Например, садовод-декоратор — это который клумбы выкладывает в виде картин. Или там парикмахерша-гримерша. Это которая стрижет и завивает артистов.

Валя, которая тоже собиралась в «декора-торши-гримерши», стала говорить об этом Маме. Та кивнула в ответ:

— Что ж, неплохо... Но тебе надо бы какую-нибудь боевую профессию. Заметную в нашей стране... Ты человек-то у нас уж очень заметный!

— А какую? — не поняла Валя.

— Была бы ты мальчишкой, я б тебе в токаря посоветовала идти... или в сталевары. А раз ты девушка — иди в ткачихи!

Валя не посмела ослушаться и стала учиться на ткачиху... Сперва как бы нехотя, только для Мамы. Но постепенно ей делалось все интересней — когда ее стали хвалить, когда выяснилось, что она очень способная именно для ткацкой работы. И рост у нее подходящий, высокий. Станки ведь ткацкие высоки, а на станках еще — наверху — большие катушки с нитками. И эти катушки во время работы приходится то и дело менять. Так что без хорошего роста настоящей ткачихе не обойтись!

Валя окончила ПТУ, стала работать на фабрике. И жизнь ее пошла все в гору и в гору. Только удивляться оставалось, как Мама сумела угадать ей профессию. Всего лишь несколько лет прошло, а Валя уже стала депутатом горсовета, получила орден.

— А тут, ребята, удивляться нечему,— говорила Мама, когда Валя на денек вырвалась погостить в детдом... Был общий сбор, Валя, смущенная, сидела в президиуме, а Мама выступала.— Тут удивляться нечему. Когда человек так хорошо умеет работать, как наша Валя Горелова, его обязательно заметят и наградят, и у него будет широкая дорога в жизни.

Так говорила Мама, немножко для современных ребят, но зато доходчиво. Недаром из их детского дома выходило столько хороших людей.

А очень скоро после этого Мама, сидя у себя в кабинете, вдруг вздохнула порывисто и горько, закрыла гдаза, уронила голову на стол. Доброе сердце ее остановилось...

И вот теперь, собираясь выступать перед учащимися младших классов, Валя думала и не могла решить, о чем же ей рассказать. «Опытом работы не поделишься. Про детдом рассказывать — это им не понятно, слава богу. Про Маму милую — слишком грустно...»

Валя вышла, увидела полный зал устремленных на нее взглядов и неожиданно для себя сказала:

— У нас в ткацком цеху шумно, как у вас на переменке.

Ребята засмеялись, стали переглядываться — им понравилось такое начало. И Вале сразу стало спокойнее. Она любила свою профессию, и поэтому рассказ ее получился интересный. Потом ста

ли задавать вопросы. А она, конечно, все знала — про любую материю, про любой станок... Спросили про режим дня. И она ответила, что это для нее очень важная вещь,— иначе ничего не успеешь. В самом деле — и работа, и техникум, и в горсовете заседания. Тут без режима...

- — А расскажите, какую вы зарядку делаете?

И тут Валин веселый и уверенный рассказ вдруг оборвался на полном бегу... Ее двадцать четыре станка все время требовали внимания. Потому что — как нитка оборвется, так станок сразу и стал. Нужно к нему быстро подойти, нить завязать, станок пустить. А там, глядишь, следующий просит помощи — надо, например, катушки сменить, а там — следующий. И вся Валина смена проходит на ногах, все восемь часов.

Один инженер-технолог не поленился, подсчитал, что за смену ткачихи проходят двадцать с лишним километров. А такие, как Валя, многостаночницы — около тридцати! Это очень большое расстояние. Такое простой человек вряд ли проходит и за неделю. А Валя — каждый день! Ну и устаешь, конечно. Какая уж тут зарядка...

Но ей не хотелось говорить, что вот, мол, такая у меня трудная работа. Она боялась напугать ребят. Не знала, как объяснить им, что настоящий труд родственник слову «трудно». Однако на то мы и зовемся людьми, чтобы трудиться.

Валя всего этого как-то не сумела сразу произнести, запнулась. Потом решила: скажу, что делаю зарядку. Подумаешь, не велика ложь. Это же для дела надо, для воспитания...

Но тут же вспомнила Маму, которая строго смотрит на кого-нибудь из них, маленьких обманщиц: «Стыдись!» И Валя сказала:

— Я вообще-то зарядку не делаю. Но с завтрашнего дня начинаю. Кто хочет, приходите к моему дому утром в полвосьмого. Я хорошие упражнения знаю. Мне Мама их моя показала...

От ребят она отправилась прямо на фабрику — она работала ту неделю во вторую смену. Прошла свои тридцать километров от станка к станку. Домой вернулась поздно. Совсем уж хотела залечь спать... «Ой! Завтра же на зарядку!» В шкафу, в самом нижнем углу нашла свой спортивный костюм — который остался еще со времен ПТУ. Примерила — вроде ничего. Прошлась по костюму утюжком... «Да не нужна ведь мне никакая зарядка... А тогда зачем обещала?» И больше не успела ни о чем подумать, спала.

Утром, надев костюм, она вышла во двор... непривычно было ей это, и Валя, по обычаю своему, немного стеснялась... Вдруг она увидела девочку... и еще одну... Девчонки шли ей навстречу, тоже смущенные:

— Здравствуйте, тетя Валя. Мы хотим с вами делать ткачиховскую гимнастику.

Молча Валя приставила руки к плечам. Ей вспомнилась Мама: «Вам, милые мои, подрастать надо. Ну-ка, потянулись вверх!»

— Вам, девочки, прежде всего подрастать надо,— сказала Валя. И услышала вдруг, что голос у нее получился точно, как у Мамы.— Ну-ка, потянулись. Раз-два...

t