Костёр 1987-05, страница 21

салют, увлеченные /

ГОРИ

J

Александр КРЕСТИНСКИЙ

В тот момент, когда раздался телефонный звонок, у меня было без края всякой неотложной работы. Дела выстроились в длинную очередь и нетерпеливо ждали, когда я за них возьмусь. И тут этот звонок: предложение — делать музыкальный спектакль. Тема: сказка Аркадия Гайдара «Маль-чиш-Кибальчиш». Соавтор — композитор Станислав Важов.

Первая реакция — отказаться. Ведь столько дел!..

Я достал с полки «Военную тайну» Гайдара. Интересно перечитывать старые книги детства! Столько нового открываешь в них. Книга Гайдара оказалась на редкость музыкальной. Фразы, абзацы таили в себе особый поэтический ритм, скрытую мелодичность.

Прошло два-три дня, и я увлекся новой работой, временно отставив в сторону все прежние. Эта работа подарила мне радость общения с необычным творческим коллективом — детским музыкальным театром «Радуга».

В «Военной тайне» Гайдар сурово и прямо сказал ребятам тридцатых годов о своем предчувствии будущей войны. Сказочный прием помог ему укрупнить сюжет, сделать его масштабы эпическими. Сказка предупреждала: да, война будет. Она будет безжалостной. Будет всенародной. В ней примут участие даже дети, потому что пойдет спор о самом существовании страны нашей, ее народа. Теперь-то мы знаем — все так и случилось, как предвещал Гайдар.

Начиная работу, я чувство

вал: необходимо сохранить в песенном варианте былинную, легендарную основу сказки. Во всяком деле важно начало, оно дает запев всей работе. Я начал с «Детской скоморошьей». Эта песня — символ радости, мирного труда, счастливого детства. Чтобы написать «Скоморошью», я обратился к Собранию русских народных загадок. Выбрал два образа, наиболее ярких: образ солнца и его «отражения» на земле — подсолнуха. В первой сцене дети-скоморохи пляшут и поют свои куплеты-загадки, поют с неподдельным весельем, самозабвенным

азартом, в озорной перекличке...

Золотое колесо,

колесо, Закатилось за лесок,

за лесок. Как поддел его лось Так и выкатилось...

Ух!

В игру врывается тревожная нота. Праздник обрывается. На землю напал враг...

Когда я впервые смотрел уже готовый спектакль, мне

J

подумалось: а если бы эти песни пели взрослые актеры?.. Нет, сказал я себе, это невозможно. Спектакль потерял бы ту пронзительную драматическую ноту, которую несут в себе детские голоса, поющие о войне. Почему так? Да потому, что нет ничего более про-тивоестественного, чем сочетание понятий «детство» и «война». Участие детей в войне — обстоятельство крайнее, исключительное и всегда —

трагическое. Оттого так напряженно и убедительно звучит в исполнении ребят из «Радуги» «Песня тревоги» — большая песенная баллада, при исполнении которой перед зрителями и слушателями проходит начало 'войны: скачет гонец, сообщая тревожные вести; уходят на битву отцы, тучи все сгущаются, приходит черед дедов и внуков...

Вышел из дому дед, Сто без малого лет...

— Дайте саблю! Слышит слово «беда», Да мешают года...

— Дайте саблю! Руки-ноги болят, Плачет старый солдат:

— Дайте саблю!..

И выходит Мальчиш, Сам Мальчиш-Кибальчиш:

— Дайте саблю! Дайте саблю!..

Никогда не забуду Сашу Коренникова в роли Мальчи-ша. До сих пор слышу звонкий, чистый, как бы рвущийся из четкого ритма песни Сашин голос: «Дай-те саб-лю! Дайте саб-лю!..» В нем звучала та безоглядная удаль, если хотите, удаль Пети Ростова, которая искони присуща нашему народу, обостряется в нем в самые крайние моменты истории, и вот так, неожиданно, открывает себя в детской игре, в песне...

Много пришлось мне искать и думать, когда я писал песню «Прощание с Домом». Маль-чиши уходят на войну, на верную гибель. Они воины, но они и дети одновременно. Как же должна звучать их прощальная песнь?

16