Костёр 1987-10, страница 3

Рисунок О. Филипенко

Давно ли сидел он передо мной, поджав упрямые губы, и не хотел объяснять, зачем им с Петькой понадобилось лезть во двор детского сада. Поздним вечером, через забор, на прутьях которого едва не повисли. Петька обязательно бы повис. Он между двумя партами ни разу не прошел, чтобы какую-нибудь не задеть. Но ловкий дружок помог ему спрыгнуть на кучу песка. Там их и засек завхоз детского сада. Ему бы обоих хватать, а завхоз вцепился в курточку меньшего ростом, очевидно полагая, что «соучастник» все равно никуда не денется.

Завхоз не знал Петьку, у которого в критические моменты безотказно срабатывала способность вовремя скрыться.

Когда в дверях пустого класса, где я проверяла тетради, возник длинный худой человек, держа за руку моего ученика, я удивилась: как он сумел поймать Володьку? Как тот позволил себя привести? Но в следующую минуту все поняла: у конвоира был протез, а у Володьки — принципы. Мальчишка не захотел сопротивляться инвалиду и никуда от него не убегал. Следуя своим принципам, он честно назвал завхозу школу, где учится, а на вопрос: кто с ним был? — отвечать отказался. Мне тоже этого не сказал.

Странные чувства испытывала я во время нашего разговора.

С одной стороны — явное нарушение: зачем лезть на территорию детского сада? А с другой — явное доказательство: Володя не способен на подлость.

А утром в класс со скандалом прибежала мать Петьки. Накануне она устроила ему взбучку за испачканные костюм и ботинки. Тут он и заявил, что это Володька затащил его в детсадовский двор, где под яблоней зарыт клад золотых монет.

Слушая ее слова, я подумала, что все это ложь: искать зарытые клады — это же Петькина болезнь. А что же Володя? Он не пытался защищаться. Потом подошел к последней парте, из-под которой торчал рыжий хохолок товарища, и сказал: «Вылезай, я не буду драться. Я с такими, как ты, трусами и предателями не дружу». Так он отметил свое десятилетие — первой горькой утратой.