Костёр 1987-11, страница 12

Слова командира свинцом падают в центральный пост. На лодке тишина. Люди замерли. Ожили приборы.

И вот — ревун! Боевая тревога! Хоть и ждали этого звонка — вздрогнули невольно!

Ближайший английский корабль — эскадренный миноносец «Виттория» всего кабельтовых в десяти. Стоит спокойно, уверенно. На палубе никого. Реет на корме флаг военно-морского флота «владычицы морей». Англичанам нечего беспокоиться. После ночной стоянки эсминцы вновь пойдут к нашим берегам. Жерла пушек, застывших сейчас, оживут, рявкнут.

Бахтин чувствует, как холодеют пальцы.

А солнце уже закатилось за горизонт. Еще немного, и стемнеет.

— Пора!— сказал сам себе командир.

Бахтин оглянулся на рулевого Мельникова.

В глазах рулевого азарт — нет-нет Ita и вспыхнут озорные искорки. Скоро ли?

В центральном посту Федор Сакун не отрывается от приборов управления торпедной стрельбой.

Молчание.

Солнечный тихий вечер. Волны убаюкивают английские корабли.

— Открыть передние крышки носовых аппаратов!

До цели шесть кабельтовых... Пять... Четыре... «Пантера» пришла в точку залпа.

— Носовые аппараты — товсь!

Напряжение. Застывшие лица. Моряки, отделенные от врага тонкой пленкой воды, словно видят надменный корабль, полотнище флага, тонкие стволы орудий.

— Правый аппарат!

В отделениях затаили дыхание.

И вот оно, решающее, ударившее жестко: «Пли!!!»

Лодку качнуло. Торпеда выбита из аппарата могучей силой сжатого воздуха, обрадовавшись, с готовностью рванулась, засвистела, распарывая воду...

— Левый аппарат — пли!

Еще одна торпеда кинулась нетерпеливо вслед за первой, пошла догонять, работая винтами... Пенный след широкой полосой протягивался к борту эсминца.

«Медленно! Медленно! — успел подумать Бахтин.— Заметят ведь...»

Сжавшимся сердцем следил за скользящим следом. «Не подведи, милая»,— мысленно подгонял, подбадривал...

Секунды тянутся.

— Ну!— чуть не вскричал Бахтин.

Ослепительная вспышка! Столб воды — и тишина раскололась ужасающим грохотом, и сразу же у борта взметнулись клубы черной гари, рыжеватое рваное пламя, куски, осколки... «Виттория», содрогаясь, уже кренилась, проваливалась, тонула, черпая воду развороченными бортами.

«Пантеру», облегченную залпом, пробкой выбросило на поверхность. Показалась рубка. Лодку увидели.

Справа и слева полыхнули взрывы. Это беспорядочный огонь открыли с другого эсминца.

— Срочное погружение!

Ныряющие снаряды ложились на том месте, где только что мелькнула и исчезла «Пантера».

Взрыв.,. Еще взрыв.

Внезапно погас свет. В центральном посту загремело, рассыпалось, захрустело под ногами.

— Спокойно! Спокойствие, ребята! — Голос комиссара.— Дело сделано! Сейчас отдохнем — и айда домой!

Однако подводники понимали, что это будет

за «отдых»!

Правда, они еще не знают — на уничтожение лодки англичане бросят девять эсминцев, гидропланы — все имеющиеся средства. Любой ценой потопить дерзкую большевистскую субмарину! Любой ценой!

«Пантера» уходит от погони уже больше десяти часов.

— Аккумуляторы почти полностью разрядились!— доложили Бахтину/

— Знаю!

— Трубопровод пропускает воздух! Давление повышается!

— Пустить компрессор! Откачать воздух в бал-лоны-воздухохранители.

Сжатый воздух откачали в баллоны. Но дышать становится тяжелее и тяжелее. Всплывать на поверхность нет никакой возможности.

— Слева и справа шумы винтов!— хрипит акустик.

Люди начинают задыхаться. Повышается температура. В отделениях скапливается углекислота.

— Справа и слева шумы винтов...

Уже глубокая ночь. На поверхности метание прожекторов, тени кораблей. •

Бахтин сделал еще одну попытку поднять «Пантеру», но только приподнялась над водой ее рубка — полоснул ослепительный свет... Опять выстрелы, взрывы...

«Пантера» ушла на глубину.

Темно в отделениях. Приглушенное дыхание. Многим уже на два-три слова не хватает сил.

— Крепись, ребята! Крепись!— комиссар, стиснув зубы, обливаясь потом, обходит отделения.

Мотористы падают в изнеможении, но встают, встают, цепляясь за механизмы... Жарко. Духота. Пот заливает глаза. Воздуха! Воздуха... Хоть глоток!

Краснов нервничает — лодка потеряла ориентировку... Где-то здесь уже должен быть Шепелев-ский маяк. Или уже проскочили? ...Тогда Толбухин... А за ним — уже Кронштадт! Но здесь везде наши минные поля... Нужно определиться, проложить курс в проходах.

Штурман с трудом поднялся в рубку.

Бахтин нашел в себе силы улыбнуться.

— Что, Саша? Если проход в полях не нащупаем, попадемся как кур в ощип! А на своей мине глупо погибать.

— Попытаемся всплыть?

10