Костёр 1988-03, страница 50

Азию, а уж там ничего не может быть легче, как поймать солнце на большой Сибирской равнине — там есть где разбежаться...» У-у-у! Вот они пустились в путь так, что семимильные сапоги только заскрипели.

Эта погоня за солнцем не обошлась без приключений. Сперва я расскажу про Бурребирра. Он побежал, как и хотел, по Северной Америке через Аляскинскую равнину до самых гор. Пробежать сотни миль через равнину было еще не.так трудно, но влезть на высокую гору было нелегкое дело.

— Уф,— сказал Бурребирр, когда он добрался наконец до самой верхушки,— нельзя сказать, чтобы это была удобная лестница! Я отдохну тут минутку, пока не взойдет солнце.

Вот он уселся на вершине, наскреб под себя немного мху, чтобы было помягче, да и уснул. Там, на горе, не было будильника, и вот случилось так, что, когда Бурребирр проснулся, солнце уже высоко стояло на небе и светило ему прямо в глаза.

— А-а, так ты еще и смеешься надо мной! Так погоди же: завтра ты не уйдешь от меня на Клип-бергене. .

Нечего делать, пришлось Бурребирру опять бежать до Клипбергена и карабкаться на его вершину. «Ну теперь-то я не засну,— подумал он,— положу себе в бороду осиное гнездо, а в каждый семимильный сапог по муравейнику...» Сказано — сделано. Легко себе представить, что уж в эту-то ночь Бурребирр не сомкнул глаз ни на минуту. Когда на востоке занялась утренняя заря, он спрятался за уступом скалы и стал сторожить. Мешок был тут же наготове, в него Бурребирр собирался запрятать солнце, как брюкву какую, лишь только оно покажется над скалой.

— Раз... два, три...— не успел он сосчитать и до десяти, как солнце взошло.— Вот, вот! — и Бурребирр схватил солнце, так что только затрещало и искры посыпались. Бурребирру показалось, что он схватился за раскаленное железо. Ай-ай! Бурребирр обжег пальцы, опалил бороду, нос и глаза и полетел с горы, как мяч, прямо в большое Медвежье море. Там нашел его один американский доктор, который отправил его куда-то в лазарет, где он, вероятно, лежит до сих пор с пластырем на носу и ждет, когда отрастет его опаленная борода.

Но что же сталось с Бирребурром?

В то время в Кэмпеле, к югу от Улеаборга, жил кузнец по имени Паво, с женой и детьми. Строили там как раз тогда железную дорогу, и у Паво была куча работы. Как-то вечером, когда Паво вернулся домой усталый и уселся с детьми за кашу, его старший сын сказал:

— Отец, в дверь царапается собака.

— Пойди посмотри,— сказал Паво.

Сын открыл дверь, и в избу ввалился с мешком на спине старый, бородатый, весь в лохмотьях колдун. Дети подняли крик.

— Ну и ну,— сказал кузнец.— Кто же ты такой?

— Я Бирребурр. Вот уже трое суток, как я бегу в своих семимильных сапогах: я хочу поймать солнце. В первый вечер солнце уползло на ночь

в реку Лену, во второй скрылось в реке Обь, а сегодня оно запряталось как раз за твою избу. Я думал поймать его здесь, но оно, верно, проскользнуло в слуховое окно и улеглось спать на чердаке. Дай-ка мне фонарь: я поищу его там.

— Это еще что за глупости? — сказал кузнец.— Ловить солнце!

— Ты ничего не понимаешь! Если хочешь знать, это одна из лучших моих выдумок! Я поспорил с Бурребирром на одну часть света и засуну солнце в мешок, чего бы мне это ни стоило! Эй, давай-ка скорее фонарь, не то... и Бирребурр выбил ногой целую стену избы.

— Вот что,— сказал кузнец.— Поставь стену на место, а потом мы потолкуем о деле, как добрые друзья. Не отведаешь ли ты, старина, каши?

Старина почесал за ухом, поставил стену на место и уселся за стол, чтобы отведать каши. Только не стоит колдунам садиться за стол с людьми.

Сперва Бирребурр съел кашу, чашку из-под каши и ложку, потом масленку, блюдо с салакой и хлебницу и в заключение весь стол. Тут Кузнец увидел, что колдун посматривает на его детей, и пригласил гостя в кузницу.

— Пожалуйста,— говорил Паво,— может быть, тут тебе найдется что-нибудь по вкусу.

— Спасибо,— ответил колдун.— Теперь сладкое! — Он выбрал из горна несколько раскаленных угольев и осторожно, чтобы не опалить бороду, отправил их себе в рот.— Давненько уже я так вкусно не ужинал. Если к утру проголодаюсь, доем остальное и детей в придачу.

— Да неужто? — сказал кузнец. Он уже рассердился не на шутку.

— Ну да. Ведь ничего лучше у тебя все равно нет. Но как мне поймать солнце? — вздохнул колдун.— Вот было бы хорошо, если бы оно село не в воду. Я бы живо догнал его. Видишь, кузнец, каблуки на моих сапогах? Они сделаны из такого железа, которое бежит само собой.

— Да что ты? А можно ли приковать такой каблук к чему-нибудь еще?

— К чему хочешь. Все побежит само собой. Вот что, кузнец, каблук на моем правом сапоге немного отстал, когда я бежал вчера через Уральские горы. Прикуй-ка его к завтраму, да покрепче.

Кузнец взял правый сапог колдуна, отломил каблук и приделал ему новый из обыкновенного железа. «Ну пусть теперь старое чудовище попрыгает на одной ноге по семи миль. А уж куда девать это железо, мы сообразим». И кузнец, не долго думая, вковал семимильный каблук в колесо от локомотива. «Ну, каблук, теперь ты набегаешься вдоволь!» — подумал Паво и рассмеялся.

На следующее утро локомотив понесся так, что никакие тормоза не могли его остановить.

— Что случилось? — кричал железнодорожный мастер.— Прежде он плелся, точно вол с возом сена, теперь летит, как стрела. Стоп! Стоп! — кричал железнодорожный мастер. И, о чудо, семимильный каблук понял команду и остановился в ожидании следующих приказаний.

— Да ведь это самый быстроходный локомотив на свете! — воскликнул восхищенный мастер.

45