Костёр 1988-07, страница 13
Эх! торопливо сказал мужик, сгребая деньги.— Себе в убыток. Но уж больно вы мне, космонавты, по душе. Владей! Он сунул веревку, заменявшую поводок, оторопевшему Вовке. — А документы? — слабо вякнул Резус. — На что ему документы? — удивился Кактус, торопливо пряча деньги в кепку.— У него же вся биография на лице, извиняюсь, на морде написана! — Для щенков... — Да ты что, пионер?! Разве щенки от документов заводятся? Гы-гы! — Вы меня не так поняли... Чтобы породистые были... — Будут! — уверил Кактус.— Любые будут! Хошь — бульдоги, хошь — носороги! От этого — любые будут! Ну, а сильно подопрет — в милицию сходи! Там ему моментом паспорт оформят. Порода редкая... Привет! — А зовут-то как? — крикнул Вовка в спину мужика, который уже ввинчивался в толпу. — Зовут? — выдернулась откуда-то уже издалека, из-за прилавков, его колючая рожа.— Зовут, эта... Герой! Во! Можно по-родственному — Гера! В общем, Георгин! Глава шеетж Gn. -UvCUK-U м ...боберман-стюдебеккер! — бормотал себе под нос Резус, когда они шли домой.— Никогда про такую не слышал. В профиль на овчарку похож, а если прямо посмотреть — вроде эрдель, или боксер... Лапы-то передние, как у эрделя! Точно! А вот задние... Задние не знаю, как у кого... Георгин тащился позади приятелей, как вьючная лошадь, преодолевшая тяжелый горный перевал, едва не подметая кудлатой мордой истоптанный снег. Все шавки и волкодавы, выведенные на продажу, завидев бобермана, начинали биться в истерике, а их продавцы застывали с открытыми ртами. «Во как смотрят!» — думал Вовка, уверяясь, что не промахнулся в покупке, и боберман, действительно, уникальная собака. Сам же виновник переполоха совершенно не обращал внимания на шум. Только однажды, когда уж совсем наглая моська подскочила к самому его носу, Георгин остановился и, подняв над зеленым глазом развесистую бровь, по-человечьи мрачно спросил: — Н-нннну? Моська, жалобно пискнув, испарилась, а стюдебеккер, тяжко вздохнув, опять опустил разбойничью рожу к самой земле и поплелся дальше, виляя всеми позвонками и выставив тощие лопатки над облезлыми ребрами. Однако на трамвайной остановке покорность его кончилась. Он упрямо мотал башкой и упирался всеми четырьмя лапами. А когда подкатил трамвай, пес так заголосил, что Вовка от неожиданности выронил веревку. До дому пришлось добираться пешком. В парадной Вовкиного дома стюдебеккер с неудержимой силой поволок приятелей в подвал, и только убедившись, что вход туда прочно заколочен, дал втащить себя на шестой этаж. Ехать в лифте он тоже не пожелал. Глава ведьт*. ...Да что это такое! — запричитала бабуля, когда Вовка затолкал упиравшегося Георгина в квартиру.— Мил мои! Да где ж ты таку страховину выискал? Да ведь это ж телок цельный! Мил мои! — Погоди, бабуля! Мы его кашей подкормим, он еще больше вырастет! — обнадежил ее Вовка. — Осподи! — застонала бабушка.— Да где же в таком разе мы сами ночевать-то станем? — А что такого? — сказал отец.— «Помнится, О прежде и не в такой тесноте жили, а не в пример дружнее как нонеча!» Бабка поджала губу и ушла в свою комнату. — Костя! — умоляюще посмотрела на отца мать.— Ну придумай же что-нибудь... — Вот это — пардон! — сказал отец.— Что пардон, то пардон! Я умываю руки.— И действительно ушел в ванну бриться.— Это не моя идея! — закричал он оттуда.— Что хотите, то и делайте! — Вовочка! — робко предложила мама, с опаской поглядывая на Георгина.— А может, мы его накормим да и отпустим на волю?.. — На какую волю! — закричал Вовка.— Что он, чижик в день птиц?! Но мама уже открыла холодильник и вытащила оттуда кусок колбасы. — Ну-ка, собачка, собачка... Георгин, который смущенно жался в прихожей, вдруг вздыбился, в животе у него заурчало, точно там завели небольшой тракторный мотор. Вовке показалось, что от тарелки с колбасой до клеенчатого псиного носа натянулась невидимая нить, прямая, как луч лазера, и Георгин пошел-пошел по этому лучу, перебирая кривыми задними лапами и нервно топоча передними... В какое-то неуловимое мгновение он скакнул (или мелькнул)! Мама вскрикнула, тарелка грохнулась вдребезги! Георгин гамкнул, и колбасы, вместе с бумагой, как не бывало. Стюдебеккер ошалело завертел глазами, не веря своей удаче, и со страшным воплем ринулся в раскрытый холодильник. — Костя! Костя!—отчаянно закричала мама. — Что такое? — отец с намыленной щекой выскочил из ванной. — А ну поди прочь! — Бабуля ворвалась в кухню, воинственно размахивая шваброй.— Осподи! Дак ведь он весь недельный провиант сничтожит! Георгин, урча и постанывая, жрал все подряд вместе с полиэтиленовыми мешками и картоном 11 |
