Костёр 1989-09, страница 7

— Ха-ха, — рассмеялся Симакин. — С ума сошли!

Я взял его портфель, вытряхнул, шарик выпал и покатился по полу. Я его схватил, в рот сунул и проглотил, а классу показал пустые руки.

— Вот он! — крикнул Винт и шарик над головой поднял.

— Это они фокусы делают! — догадался Низа-мов. — Я сразу понял!

— Сделайте еще! Ну, пожалуйста! Ой, как здорово! Ну, еще!

— Внимание! — Винт показал шарик. — Смотрите сюда!

Только все на него загляделись, Элла вошла. Лицо у Винта сразу помрачнело, и шарик он тут же в карман спрятал.

— Hv, что же вы?!

•/ ¹

— При ней — ни за что! — решительно отрезал Винт.

— Товарищи... — начала было Элла, но Винт ее прервал:

— Тамбовский волк тебе товарищ!

Все поняли: разговор будет неприятный, и стало очень тихо.

— Ребята! — звонко сказала Элла. — Я виновата перед Севой и Витей и прошу у них прощения!

По правде говоря, прощения у меня никогда не просили, и я растерялся. Винт же встал и вышел, хлопнув дверью.

— Сева, — протянула она мне руку.

Не хотелось мне этого делать, но никуда не денешься, не могу же я ее за Винта простить. Взял я и подал ей ногу.

— Ой, как противно! — не выдержала Лидоч-ка-тихоня.

Знаю, что противно, но делать нечего, вышел вслед за Винтом.

— Так будет с каждым! — сказал мне Винт в коридоре.

— Отстань! — крикнул я. — Надоел ты мне!

Хорошо, звонок зазвенел, и не надо было дальше

объясняться.

После уроков мне на базар надо было, бабушка целую страницу исписала на память: лук, картошка, укроп и все такое.

— Куда ты? — Винт спрашивает.

— По хозяйству.

— Хочешь, помогу?

Я промолчал: нравится — пусть идет. Неприятный осадок у меня после этой истории в классе.

— Не злись, Кухня, — сказал Винт. — Че ты?!

— Дураком себя чувствую.

— Ты дураков не видел, — успокоил он. — Ладно тебе!

И сует мне ладонь. Я чуть-чуть помедлил, а потом свою подал. Пожали друг другу руки. Помирились, значит...

...Рынок в это время еще бедный, одна редиска. Идем, выбираем, я деньги плачу, а Винт в списке купленное отмечает. Вдруг вижу гору свежих помидоров — кругленькие, ровные, лопаются от спелости. Продавец скучает — дяденька в кепке шире плеч.

— Винт, в списке помидоров нет?

— Нет. Лук остался, и можно идти...

Что на меня нашло, так захотелось помидоров, хоть в рабство к этому дядьке иди.

— Помидора хочется, — говорю Винту.

А Винт чувствует себя виноватым и готов на все. Подходит, берет один помидор, кладет обратно, второй берет...

— Почем?

— Семь рублей, — продавец на Винта и не смотрит.

— Пойдем, ладно, — вздыхаю я.

— Дороговато, — говорит Винт.

— Проходи, проходи! — машет рукой дядька.

Вдруг вижу, Винт фокус делает: помидор обратно в кучу не кладет, а себе оставляет. Вот опять — помидор у него в руке, пасс, он уже в другой руке, а когда все думают, что Винт обратно его положил, то это обман, рука пустая. Хочу его остановить, язык отнялся, колени дрожат.

— Винт! — кричу.

Одновременно мы закричали — я и дядя в кепке. Схватил он Винта за шиворот, тот вывернулся и бежать, я за ним. Мы бежим с одной стороны прилавка, а продавец с другой. Кричит как резаный:

— Кошелек украли!

При чем тут кошелек?! Всех он взбудоражил, все закричали, заволновались. Винт юркнул под прилавки, я за ним, поскользнулся и на чьи-то корзины упал. Хватают меня сразу двадцать рук, свисток свистит, милиционер появляется. Точно, думаю, сейчас бабушка меня разбудит, и все окажется сном.

Только в милиции начинаю соображать, как все плохо и что мне сейчас будет. Сижу за барьером для преступников, неподалеку дежурный милиционер по телефону разговаривает. Рядом со мной мальчишка шпанистого вида, чувствует себя в милиции как дома.

— Влип ты! Сейчас инспектор на тебя протокол составит и в школу письмо...

Вот почем нынче помидорчики на базаре.

— Хочешь выручу? — говорит этот мальчишка.

— Выручи, пожалуйста...

Он наклоняется ко мне и начинает шептать. Сейчас у меня спросят фамилию, имя и отчество родителей, правду не говорить, а врать с умом. То есть надо назвать имя знакомого взрослого, лучше всего не в нашем городе, родителя могут сюда вызвать, а например, в Возжаевке: есть такая станция неподалеку. Присоветовал он мне родителя Захарьина Юрия Максимовича по адресу Никольская десять на станции Возжаевка. Этот Юрий Максимович — сосед моего советчика. Я еще и обдумать всего не успел, появился Винт.

— Что надо? — спрашивает его дежурный милиционер.

— А я, — Винт отвечает, — вот с этим мальчиком на рынке был, только меня не поймали.

Дежурный открыл ему барьерчик, и Винт сел рядом.

— А свое имя менять не надо? — спрашиваю я шпанистого мальчишку.

— Не надо, не надо, маленьких не учитывают...

— А он может быть моим братом? — показываю на Винта.