Костёр 1990-04, страница 6

щт

шшиащр^

юаи

&Я8 УбЗЙ

В. ЛЕЩИНСКИИ

ПОВЕСТЬ

Рисунки В. Лебедева

Урок физики Кир Ваныч начал необычно.

— На одном из ваших товарищей,— сказал Кир Ваныч,— все это время лежало пятно.

— Надо было солью присыпать, от нее пятна выводятся,— сострил Лучанкин.

— Ты языком не метель,— строго отозвался

tJ

классный руководитель,— тоже мне, остряк-самоучка.

Если Кир Ваныч так говорил, значит, очень недоволен был. Лучанкин язык прикусил.

— Так вот,— продолжал Кир Ваныч,— Тимошенко подозревали в воровстве, будто он клюшку у Агеева увел.

Никто не засмеялся, поняли, что следствие закончилось. Голос Кир Ваныча стал торжественным:

— Но ваши товарищи Зайцев, Дубровин и Ка

банов восстановили справедливость.

Тут Кир Ваныч предоставил слово Кабанову, и Лешка подробно рассказал о ходе следствия. Рассказывал с начала: и про Рыбину, и про Дикую. Время от времени Зайцев с Добриком что-нибудь добавляли. Добрик в конце не выдержал, стал Зорика передразнивать — все смеялись. Лешка хотел протоколы зачитывать, но Кир запретил. «Не рассусоливай,— приказал,— давай без бюрократии». Лешка спорить не стал.

Пока Кабанов с Киром спорили, все оглядывались на Тимошенко. Тот как всегда в стенку смотрел, обернется вдруг и опять затылком светит. Не поймешь по Тимошенко: то ли плакать, то ли смеяться собирается. Опять обернулся. Славка Зайцев ему подмигнул. Тимошенко заулыбался. Девчонки, как увидели, тоже заулыбались.

Кабанов последние слова все-таки по листочку

прочел. «Таким образом, показания свидетелей Зорина (Зорика) и Левина (Кренделя) неопровержимо показывают, что подозреваемый из кабинета биологии не выходил и ничего оттуда не уносил, а потому ему объявляется амнистия, что значит полное освобождение».

Мгновение стояла тишина, а потом Кир Ваныч заговорил. Я, говорит, думал, что 6-6 так себе класс, а оказывается, есть в нем люди, которые за честь товарища беспокоятся. И умеют за товарища радоваться. Вы все сидите — прямо именинники.

Вот тут Агеев и влез:

— Подумаешь, доказали: из класса Тимофей не

выходил. Да он, может, мою клюшку дружкам в форточку выбросил.

Кир Ваныч замолчал. Он только что про Агеева собирался сказать: как нехорошо Агеев вел. себя, подозревая Тимошенко; вообще хотел Агея приструнить: если, мол, самый здоровый, значит, всеми помыкать можно?

Но теперь Кир молчал. Все молчали. Все растерялись.

Славка Зайцев первым 'очнулся, спрашивает Агея: какие у Тимошенко дружки? сроду у него дружков не было.

— Не знаю какие,— огрызается Агей, чувствует, что все против него настроены,— может, и нет дружков, просто Тимофей мне насолить хотел, выбросил клюшку — бери, кто найдет.

Опять тихо. Голубцова встала:

— Сколько,— интересуется у Агея,— твоя клюшка стоит?

— Да черт ее знает,— с вызовом отвечает Агей,— настоящая «фирма» — может, тридцать рублей.

— Мы тебе соберем деньги, Агеев,— говорит Голубцова,— тридцать рублей соберем.

Окончание. Начало см. «Костер» № 3

— Нужны мне твои деньги,— мне клюшка моя нужна.

Лучанкин опять вылез:

— А ты, Агей, объявления расклей: «Пропала фирменная клюшка. Нашедшего просят вернуть».

Тут Тимошенко вдруг встал и, все так же в стену глядя, выскочил из класса. И Агей ушел. «Раз так, нечего мне с вами делать».

К следующему уроку, к географии, Тимошенко вернулся, а Агеев — через урок, к истории, но будто холодно в классе стало: никто не смеется, не шутит, все молчат.

После уроков к Кабанову Лучанкин подошел: возьми, просит, меня в расследование.

Лешка как закричит:

— Что теперь расследовать? Кончилось расследование. След, что ли, от клюшки, под окном искать?

Но Геныч Лучанкин не зря самым хитрым в классе считается.

— Не кипятись,— перебил он Кабанова,— а то взорвешься. Мы же знаем, что Тимофей не станет клюшку в окно выбрасывать. Значит,— Геныч сделал паузу,— кто-то побывал в классе после того, как Агей запирал и до того, как Тимоха отпирал.

Лешка потерял дар речи. А что, если?...