Костёр 1991-01, страница 9

лись, никто уже не помнил. Впрочем, и оставшиеся не все были одинаково хорошими. Один слыл человеком хорошим, но не очень. Другой — человеком, в котором мало хорошего. Третий, наоборот, считался человеком, в котором немало хорошего. Тот — просто хороший человек, а этот — хороший, но не просто. В том не находили ничего плохого, а этот прослыл неплохим человеком. Во многих было хорошенького понемногу. Если бы старательно поискать, то можно было бы даже найти человека, о котором обычно говорят: «Хорош, нечего сказать!»

Одним словом, не город, а выставка хороших или почти хороших людей. И когда в Городе приключалось что-нибудь, происходила какая-нибудь неприятность (например, пропадала кошка, протекала крыша, разбивалось окно), то некого было ругать. Попробуй найти виноватого, если все хорошие!

И тогда решили горожане завести хотя бы одного просто плохого человека. Но среди таких замечательных, замечательно хороших людей даже не очень плохой может показаться злодеем. Итак, начались поиски злодея.

Вообще найти злодея невероятно трудно. Никто не хочет прослыть злодеем. Вы можете называть человека как угодно: умник, здоровяк, красавчик, на худой конец — чистюля. И он почти никогда на вас не обидится. Пожалуй, и поругать можно. Например: Бревно. Вафля. Глухарь. Дуля. Егоза. Индюк. Каланча. Лежебока. Мастодонт. Нюня. Одуванчик. Пилюля. Разиня. Сапог. Тютя. Утятина. Фефёла. Хлюст. Цыпленок. Чурбан. Шляпа. Эскалоп. Юла. Ябеда. И это бы тоже ничего.

Но злодей! Это слишком. Никто не соглашался. Тогда собрались все жители Города и решили злодея выбирать. Временно, года на два-три. А потом его заменять следующим, чтобы никому не было обидно. Начали, конечно, с самых хороших.

С тех пор злодеями в Городе становились по очереди. Выберут какого-нибудь хорошего или

почти хорошего человека Злодеем. Он не отказывается, но очень этого стесняется. Стыдно ему быть злодеем, да ничего не поделаешь — слово дал. А хороший человек слово свое привык держать крепко.

Так постепенно часть горожан перебывала злодеями. Но три года — срок немалый. За это время любой распрекрасный человек так привыкал к своей злодейской должности, что не мог отвыкнуть от этого всю жизнь. Стеснялся, а злодействовал. То место чужое займет где-нибудь, в автобусе, например, а то еще того хуже — чихает на всех и каждого.

А в остальном в Городе дела шли хорошо. Лучше и не надо. У них даже приговорочка была: все, что лучше нашего хорошего,— плохо. Это очень удобная приговорочка. Надо только решить, что у тебя все хорошо, тогда все, что не так, как у тебя, можно считать плохим. Так они и делали.

Ну какие тут могут быть сомнения? Но чтобы уж вовсе не сомневаться, в Городе были на каждом углу развешаны Краткие Правила. Из шести пунктов. Вот они.

1. Все должно быть ясно!

2. Всё неясное — опасно!

3. Все опасное — искоренять!

4. Все искорененное — забывать!

5. Все забытое — не упоминать!

6. Все упоминаемое — должно быть ясно!

Краткие эти Правила знали наизусть даже

маленькие дети. У них хорошая память, и они всегда запоминают все легко и надолго.

Сидор Умный замолчал, молчали и его братья. А я подумал: «Все это было бы хорошо. Только вот беда — ушли из Города братья Сидоры. Ум.

Сила, Доброта. Веселье. А без этого самый распрекрасный Город — не город, жизнь в нем не жизнь. Пожалуй, правы братья — обойду его стороной. Думаю, что и человечек Соломенные ножки

послушался их совета».

Продолжение следует