Пионер 1955-05, страница 70

— Постоянно уезжает, в любое время...

— Ах, постоянно? Мы эти прогулки прекратим!

— Об этом уж вы говорите с Иваном Николаевичем,— сдержанно ответила Клав-дичка.

—' Да уж, побеседуем!

Становой сел к столу и забарабанил палицами. Сегодня он не говорил о том, что Клавдичка произвела на него «неизгладимое

— В какую деревню он поехал и когда?

— В Кур лак. Закончил приём в больнице

— Курлак в другой стороне...

— От чего в другой стороне?

— От имения Чернышёва, конечно!

— Значит, что же? Сожгли дом Черны-

— Да что вы, не слыхали, что ли? И дом и все постройки! —ответил становой.— Скот выгнали и подожгли сараи.

— Как же вы так кинулись к нам? — укоризненно качая головой, сказала Клавдичка.— Будто думали, что Иван Николаевич поехал поджигать вместе с крестьянами? Как вы могли только подумать такое, Прокопнй Михайлович?

— Ну, в этом вы меня не учите, уважаемая,— грубо вопылил становой,— человек, способный оказаться под надзором полиции, способен и крестьян мутить. Tew более в такое время, когда беспорядки, с которыми справились в городе, продолжаются в де-

— Ах так? — сказала Клавдичка, широко открыв свои чудеоные глаза и сделавшись похожей на милую, скромную девочку.— А я, представьте, думала, что революция совсем закончилась...— но глаза её, сейчас лукавые, как у Натальи Матвеевны, когда она управляла хором, так и блеснули в нашу сторону.

— Те-те-те,— погрозил ей пальцем становой, как будто развеселясь немного,— хотя вы и замечательная женщина и некоторая доля хитрости женщину только украшает, но здесь вы меня не проведёте. Вы, как и ваш братец, прекрасно знаете, что когда в лесном пожаре потушили главный огонь, надо смотреть, чтобы огонь не переполз по тлеющей траве и чтобы не 'вспыхнул другой та-

— Так как же? — участливо спросила Клавдичка. Было понято, что она переводит разговор на другое.— Чернышёв много потерял из-за пожара?..

— Да уж отстраиваться придётся заново,— ответил Авдеев, поддаваясь на сочувственный тон Клавдички.— По-человечески жалко: ведь дом был полная чаша. Ведь чего-чего не было у него: одних вин и наливок как-кие запасы были!

— Но, кажется, он был очень скуп?

— Что вы! Угостить не жалел:;. Меня, к слову сказать, всегда угощал на славу!

— Но вот... Был недавно другой пожар,— поднимая голову над шитьём, взволнованно сказала мама,— горела деревня Садовая, нам было видно отсюда... Сколько же людей осталось без крова, без пожитков!..

— Всех не пережалеете,— небрежно махнул рукой Авдеев,— а этих... и возсе нечего жалеть. Там дело сомнительное: пожар начался с лавки купца Бородулииа и потом уж на избы перекинулся. Так что, может быть, и тут надо карать, а не жалеть.

Ещё были солнечные дни и тёплые августовские вечера, но мы должны были ехать в город. Начиналась новая для меня полоса жизни: ученье в школе. Мы простились с Клавдичкой и дядей Ваней, но ненадолго: теперь мы близко живём друг от друга. На прошанье дядя Ваня похлопал меня по плечу и сказал:

— Ну, чтоже, Клавдичка, как будтоСаша молодцом! Приезжай к нам гостить на будущий год.

В Воронеже нас радостно встретил отец. И на другой же день мы пошли вместе с ним в книжный магазин Агафонова. Небо было туманное, «городское», сеял мелкий дождь.

В магазине отец подвёл меня к прилавку и стал называть продавцу учебники, которые мне нужны были для первого класса. Продавец оборачивался к полкам, доставал новую книжку и клал на прилавок. Книжки были все чистые, в разных переплётах. Потам продавец сложил их все вместе, посчи-

и связал книги бечёвкой. Отец взял их с прилавка и передал мне со словами:

— Держи-ка: учение — это то, что я могу тебе дать.

Он давал мне гораздо больше, чем только учение.

Я обхватила книги двумя руками, нюхая, как хорошо пахнет от них новой бумагой и клеем. И, поклонившись продавцу, мы с отцом вышли на улицу.