Пионер 1956-04, страница 51

В Болгарии я бывал дважды. Последний раз — совсем недавно, прошлой осенью.

Хорошо путешествовать в этой чудесной стране; не чувствуешь себя чужанином. Речь похожа на нашу. Если собеседник не торопится и говорит медленно, почти всё можно понять. А главное, люди там весёлые, гостеприимные, приветливые, особенно когда узнают, что ты русский.

В столице Болгарии Софии, когда мы приехали, только что выпал снег. Настоящая зима, белая, пушистая, искристая, пришла на целый месяц раньше обычного. Мне, видевшему эти места летом, зимняя заснеженная София показалась по-новому красивой, хотелось рисовать и рисовать, хотелось увезти с собой в набросках и этюдах всё то, что открывалось глазам. Но не поработаешь и полчаса, как пальцы начинают стынуть, становятся от холода непослушными, неповоротливыми, кисть не держат, хоть бросай!

Тогда я вот что придумал: захожу в какой-нибудь магазин или в мастерскую, прошу р-азрешения погреться и порисовать, что видно из окна., Не успеешь сказать, как поднимается переполох: тащат стул, усаживают к горячей печке, кто-нибудь поспешно протирает окно до блеска, если даже оно и без того чистое. Чувствуешь себя так, словно ты пришёл к старым друзьям в гости, а они только и ждали тебя, не знают, как принять получше.

Из Софии мы поехали в Пловдив, второй по величине город Болгарии. Когда добрались до него, был воскресный вечер, поэтому мы не могли... проехать по улицам. В воскресные дни здешние горожане не сидят дома. Весь город выходит на прогулку, и улицы, залитые людским потоком, безнадёжно непроходимы для транспорта. Чтобы попасть к гостинице, автобус наш долго петлял и крутил по самым глухим переулкам, где уже ни у кого нет охоты гулять.

Пловдив — старинный город, раскинувшийся на семи холмах. Как память былого остались в нём старинные турецкие кварталы с узкими, хаотически перекрещивающимися улочками, с высокими иглами минаретов над старыми мечетями, с домами, у которых верхние этажи выступают над нижними так, что кажется, дом наклоняется к дому пошептаться о чём-то. Иногда они почти сходятся, и хозяйка, живущая в верхнем этаже, легко может передать из окна в окно кастрюльку или луковицу взаймы соседке, живущей напротив.

Очень интересный в Пловдиве базар: с горами фруктов, овощей и яркой расписной посуды. Охотно, с весёлой, добродушной готовностью крестьяне соглашались позировать мне, и я покинул базар с богатой «добычей».

Ездили мы и в Тырново, древнюю столицу Болгарии. Это самый удивительный город из всех, какие я видел.

Течёт в узкой долине зажатая крутыми скалистыми склонами речка Янтра, а по этим склонам лепятся дома, как дружное семейство опёнков. В Тырново одни улицы чуть не вертикально лезут на стенку, а другие идут этажами одна над другой. Вы входите в дверь дома, выглядываете через окно в противоположной стене и обнаруживаете, что земля где-то далеко внизу. Не поднимаясь по лестнице, вы вдруг очутились на седьмом этаже, вошли в дом сверху.

Из Тырново мы ездили в село слушать прославленный крестьянский ансамбль народной песни и пляски. Там мне и удалось нарисовать музыканта, играющего изогнутым, словно лук, смычком на инструменте, похожем на виолончель.

В болгарском народном искусстве поражает близость к нашему. Их песни напоминают и белорусские, и украинские, и русские. В цветистых тонких узорах вышивок, в орнаментах гончарной посуды чувствуется всё то же родство. Ведь мы дети одной, славянской семьи!

Первый раз я был в Болгарии сразу после войны, в 1946 году. Как много нового создано за эти десять лет руками свободного болгарского народа! На каждом шагу стройка. В шести десятках километров от Пловдива город Димитровград. Он совсем недавно появился на картах. Маленькая речушка, бегущая через Софию, скоро станет полноводной рекой; плотины целой цепочки электростанций обводнят её. А в Руссе мы видели «Мост дружбы». Перекинувшись через широкий Дунай, он соединяет Болгарию с Румынией. Всё больше мостов дружбы, крепких, как сталь, вырастает между народами, живущими по его берегам.

Художник А. Кокорин