Пионер 1956-04, страница 54

Cr

aujywccru.

Г

Виктор Виткович, Григорий Ягдфельд

Рисунки Е. Щеглова.

1

го заперли на ключ. Заперли одного в квартире за то, что он уже успел сегодня свой правый рукав выпачкать синей краской, а левый — жёлтой. И за то, что на него уже успело свалиться ведро с извёсткой. И за то, что на парадной двери дома, которую так старательно покрасил дворник Варфоломей, он отпечатал всю свою пятерню, и она почти засохла и останется так до будущего Первого мая, когда Феде будет уже не семь лет, а восемь.

С завистью Федя смотрел из окна на улицу. Ах, если бы он только мог выбраться! Но он был заперт. Заперт на ключ!

Внизу около дома напротив стояли двое в комбинезонах и поливали из шланга дом краской. Половина дома была ещё старая — серая, в пятнах, а половина — уже жёлтая, почти золотая. Федя заметил, как под струёй краски исчезла надпись «Катька-ябеда», которую он написал углем.

Из-за угла выехала аварийная машина, удивительная, с площадкой на тонкой ножке. Какой-то дядя, стоя наверху, снимал с уличных проводов старые бумажные змеи и пожелтевшие голуби, сделанные из катиной тетради по арифметике. Если так пойдёт дальше, то скоро от Феди ничего не останется и никто не будет знать, что он тут живёт!

В конце улицы под полосатым зонтиком пыхтел каток, разглаживая полосы дымящегося асфальта. Интересно подложить под каток папины карманные часы и посмотреть, как они сплющатся и превратятся в большие стенные часы. А возле булочной к -стене подвешивали новенькую водосточную трубу. Погудеть бы в неё! Вот бы все испугались!

— Федька! — раздался снизу крик.— Давай сюда!

Это федин приятель Мишка, сияя, нёс резиновую кишку за дворником Варфоломеем. Сейчас они будут поливать улицу. И это тоже без него! Федя мрачно отвернулся и сказал:

— Я занят.

На его счастье и на зависть Мишке, по карнизу этажом ниже шла кошка, отряхивая лапки от ещё не высохшей краски. Федя сейчас же спустил ей на верёвке бумажку. Но

тут из окна выглянула тётя Липа. Бумажка хлопнула её по носу. И тётя Липа, взглянув наверх, подняла крик, перечисляя преступления Феди за неделю. Вчера, кричала она, его химический карандаш упап на балкон в кастрюлю с окрошкой! А позавчера, кричала она, его мыльный пузырь влетел в рот её мужу, спавшему на диване!

— Я не хотел...— сказал Федя и зевнул.

От крика тёти Липы у него всегда стоял звон в ушах и его клонило ко сну. Будто сквозь туман, Федя слышал, как она кричала ещё что-то. Он смотрел слипающимися глазами и видел, как в соседнем квартале развешивали красные флаги, как на перекрёстке укрепляли репродуктор, похожий на огромный колпак, и далеко-далеко на высотном доме поднимали большой плакат. И всюду, куда ни глянь, белели бумажки: «Осторожно, окрашено»,— и всюду торчали синие, жёлтые, лиловые вёдра с краской...

Вдруг во всех домах, в квартирах, на всех вокзалах и башнях часы начали бить двенадцать. И загудели фабричные гудки. И сразу же за окном сверху показались чьи-то ноги в тапочках. Это, покачиваясь в люльке, спускался маляр, тот, который уже два дня красил лепной карниз под крышей. Спецовка маляра была вся в разноцветных пятнах. Он держал в руке золотую кисть, а в его ведре тяжёлыми волнами ходила маслянистая золотая краска.

— Кто ты такой? — спросил Федя.

— Я? — усмехнулся маляр.— Странный вопрос. Волшебник.

—- А вот и нет! — сказал Федя.

— А вот и да! — сказал маляр и посмотрел на Федю весёлыми глазами.

— Разве волшебники ещё есть? — удивился Федя.

— Есть,— сказал маляр.—Во сне и в сказке.

— А сейчас что: сон или сказка?

— Сказка,— подумав, сказал маляр.— Но на всякий случай не просыпайся.

Он поднял золотую кисть. И от неё, как молнии, забили лучи. И вся комната закружилась, поплыла в вихре солнечных бликов.

— Вот! — сказал маляр, протягивая кисть мальчику.— Оставляю её у тебя на целый час.

— До конца обеденного перерыва? — спросил Федя, не смея пове-

4. «Пионер» № 4.

49