Пионер 1956-04, страница 59

— Нарисовал? — сказала она злорадно.— Вот папа придёт, я ему скажу, он тебе нарисует! Ты у кого взял кисть?

— Катя,— сказал Федя,— эта кисть волшебная! — Он приложил руку к сердцу.— Честное слово!

Но Кате было уже десять, она ходила в третий класс и не верила в сказки.

— Не говори глупости! — сказала она, сняла телефонную трубку и начала набирать номер домовой конторы. Она хотела сообщить, что у них на лестнице застрял лифт с каким-то старичком.

«Ах, так! — подумал Федя.— Ну, хорошо же...»

Он направил конец золотой кисти на пол, вспомнил любимое катино пирожное и сказал звенящим от вдохновения голосом:

— Кисть, а кисть, хочу корзиночку с кремом!

Волшебная кисть, как и в первый раз, вздрогнула

в его руке и начала рисовать прямо на паркете между ножкой стола и упавшим папиным галстуком пирожное. Оно тоже, как и ключ, росло, росло, пухло, пока не превратилось в обыкновенную корзиночку с кремом, и от него запахло ванилью.

Федя испытывал настоящее счастье, увидев, что Мишка, который никогда ничему не удивлялся, разинул рот и так с открытым ртом и остался. А Катя, хотя в домовую контору ещё не дозвонилась, будто зачарованная, положила трубку на стол мимо телефона и опустилась на коленки.

Она сперва понюхала корзиночку, потом посмотрела на Федю, на кисть, деловито поправила пионерский галстук и лизнула крем. Федя ждал. Ему для полноты счастья нужно было, чтобы Катя испустила хоть крошечный крик восторга. Но она взяла пирожное, поднялась, отряхнула пыль с коленок и сказала, вздёрнув нос:

— Подумаешь! Вот у нас в классе Серафима Алексеевна опустила в стакан белую бумажку, а вытащила красную!

И, повертев пирожное, начала есть.

Федя хотел дёрнуть Катю за косу, но раздумал. А Мишка, глядя, как девочка уплетает пирожное, нерешительно сказал:

— Знаешь, Федя, я больше люблю... как их... «А ну-ка отними!».

— Кисть, а кисть,— сказал с готовностью Федя,— хочу «А ну-ка отними!». Пять штук!

Кисть тотчас же исполнила приказание: на полу

лежали конфеты в жёлтых бумажках с картинками. Целых пять конфет!

Развернув серебряную бумажку, Мишка вынул конфету и так осторожно положил её в рот, будто она могла взорваться.

— Ерунда! — сказала Катя, доедая пирожное и забирая три конфеты.— В шестом классе Серафима Алексеевна электрическую машину показывала, так от головы у всех такие искры летели, спросите у девочек, даже волосы встали дыбом!

— Да что с ней разговаривать! — вдруг взорвался Мишка.— Уходи отсюда!

— Очень надо! — сказала Катя.— Только ничего не разбрасывать! Убирай за вами! — И, задрав нос, она удалилась готовить уроки.

огда приятели остались одни, Федя рассказал Мишке про злого волшебника, и про резинку, и про всё, что знал сам. И мальчики решили действовать.

— Чур, первый! — сказал Мишка.

— Чур, второй! — сказал Федя. '

Мишка внимательно осмотрел кисть, как бы желая вникнуть в её устройство, но, не обнаружив ничего особенного, солидно откашлялся и сказал:

— Кисть, а кисть, хочу плотницкую пилу!

Кисть не заставила себя ждать: в его руках она работала не хуже, чем у Феди. Подняв с пола пилу, Мишка провёл пальцем по зубьям, удовлетворённо крякнул и остановил взгляд на ножке дубового кресла. Пила легко вошла в дерево.

— Ты что?! Ты что?! — заорал Федя.— Мама тебе задаст!

Теперь взял в руки кисть он. Чего бы пожелать?

— А что, если мокассины, как у Монтигомо Ястребиного Когтя?

— Трепач! — сказал Мишка.

Но едва мокассины появились на свет, он с большим интересом их осмотрел, в особенности подмётки.

Не прошло и пяти минут, как комнату было не узнать. На столе, стульях, диване, шкафу и на полу лежали грудами пушки, стреляющие горохом, лупа величиной с тарелку, мячи для всех игр, какие только есть на свете, тот самый замечательный перочинный ножик с двадцатью четырьмя предметами, полный головной убор вождя племени ирокезов, рубанок, шкура белого медведя, резиновая надувная лодка, оловянные солдатики тридцати шести армий мира, клетки для кроликов, фотоаппарат «Пионер», собрание сочинений Корнея Чуковского, гигантские рогатки, водолазный костюм и три банки с настоящим жемчужным порохом.

Всё это было замотано удочками, лесками и крючками, которые вцепились во что только можно было вцепиться. Среди всего этого и многого другого, что было бы слишком долго перечислять, валялась на столе телефонная трубка. Злой волшебник, наверно, ещё сидел в лифте.

54