Пионер 1956-07, страница 32

Счастье

В те годы Амстердам был самым живым, самым кипучим городом в Европе. Сюда, в Амстердамскую гавань, приплывают корабли со всех концов земли; на пристанях толпятся чужеземные матросы, выгружаются заморские товары, звучит разноязычная речь. По узким каналам этой «Северной Венеции» снуют лодки, люди высаживаются из них прямо у порогов своих домов. Красная черепица крыш, пёстрые изразцы стен отражаются в тихих водах. И весь этот как будто для самих голландцев удивительный блеск и процветание сочетаются со строгим порядком и деловитостью.

С 1631 года Рембрандт поселяется в Амстердаме. Он счастлив: всё, что нужно его деятельной, неугомонной натуре, к его услугам. Он завален заказами, ему платят большие деньги. Наконец-то ему доступно всё, о чём он мечтал. А мечтал о многом великий жизнелюбец. Он покупает картины и статуи, драгоценные камни и восточные ткани, яркие перья южных птиц и причудливые морские раковины. Он наряжает себя и друзей в чужеземные костюмы и ппшет, ппшет... Писать он не переставал никогда.

Нищие у двери. Сфорт.

32

Рембрандту было двадцать шесть лет, когда он женился. Милая, кроткая, весёлая Саския ван Эй-ленбург, может, и не считалась красавицей, но ему она казалась прекраснейшей женщиной земли. Он без конца любуется своей молоденькой женой и опять ппшет и пишет... Саския — юная девушка, Саския — невеста, Саския в костюме Весны — Флоры... Рисунки, офорты, картины, и всюду она.

Рембрандт счастлив. Но ведь он гениальный художник и глубокий, чуткий человек. Разве не беспокоит его, что рядом с богатством всюду живёт нищета, что по улице вслед за счастливым человеком идёт несчастный, что улыбка на женском лице сменяется слезами горя? Разве он не видит, что везде в мире свет борется с тьмой, лучи солнца с мраком? Видит, и лучше, чем кто-либо другой. Недаром на его картинах не только свет борется с тьмой, но и счастье сменяется горем, милосердие приходит на помощь страданию. Ненависть и любовь, величие и унижение, верность и лицемерие,— кажется, нет ни одного движения человеческой души, которое не было бы с гениальной силой отражено в его творениях.

Рембрандт написал много картин на библейские темы, как и другие художники того времени. Но он в своих картинах не просто пересказывает легенды из библии; для него и здесь важнее всего человек.

Бродит ли он по еврейскому кварталу, делая наброски, его глаз не только видит характерную внешность людей Востока, но чутко ловит выражение мудрости, отчаяния, лукавства, отпечаток бед, пережитых гонимым народом. Во всём этом для него раскрываются образы страдании и страстей человеческих. Вот почему в библейских судьях-палачах на картппах Рембрандта современники узнавали знакомые п ненавистные им черты отцов-инквизиторов. Вот почему в юной деве Марии на картине «Святое семейство» нет ничего древнееврейского. «Рембрандт писал мадонну в виде нидерландской крестьянки»,— сказал Карл Маркс. Художник знал: нежность матери, склонившейся над ребёнком, одинакова у всех народов. Его вдохновляла не древняя легенда, а вечная красота материнской любви.

Рембрандт стал могучим художником человеческих страстей. Он выражал их всё с большей и большей силой, его мастерство росло. II в этом было его главное счастье.

Подвиг

Дом, который купил Рембрандт для себя и своей Саскиц, превратился в настоящий музей редкостей. Любопытно, что на доме этом была выбита дата: 1G06. Рембрандт и дом оказались ровесниками.

Здесь прожил Рембрандт самые счастливые годы, здесь создал множество великолепных картин, офортов, рисунков. Здесь же воспитал он нс-ых художников, своих учеников.