Пионер 1959-08, страница 9

— Вставай,— говорит отец.— Вставай,— г г.; риг,— Ванятка. Скоро пороги.

Я знал, что они впереди. А какие, не знал.

нас в селе все о них наслышаны были. Ко-гда-тс на этих порогах даже очень спокойно

н: го людей погибло, потому что тогда еще не ' .V на Енисее теперешних лоцманов.

У -е занималась заря. Все таким же глади тихим был Енисей. Все так же тихо ":нт на плоту коровушка. Бегут нам навстречу четыре берега: два зеленые, а два г-::затые, перевернутые вверх ногами— _гг_жение берегов в воде.

И вдруг берега поплыли быстрей, и я стал примечать, что запенилось у бортов. Заметалась на ставе коровушка. Выспалась. Доброе утро!

А плот бежит все быстрей, быстрей. Выглянули кое-где из-под воды камни, лысые и о: глоданные.

Еще шибче пошел наш плот.

— Лево нос! Право нос! — говорит отец Биче-олу.

А кругом тишина. И такой ясный блеск на золе, что хоть глаза закрывай: слепит.

Отец сошел потихоньку со своего става, привязал покрепче коровушку и меня давай привязывать к балагану.

— Если страшно станет, закрой глазг^— говорит.

А я думаю: «Как бы не так, закрою! Пошире держи карман!»

Плот летит. Вода закипает. Со всех сторон видать камни — большие такие каменья, крутолобые, черные, красные,— и каждый будто морду выставил из кипятка...

Пошел наш плот по кипящей воде.

— Давай на передний став, Биче-ол,— говорит отец. (А на переднем ставе, когда плотам идти сквозь ущелье, только лоцман один стоит.)

— Ты что?.. Ошалел, Иван?!.—спрашивает Биче-ол.

А отец:

— Становись и не разговаривай. Я старшой!

Встал Биче-ол на передний став: некогда спорить. Поменялись они местами. Теперь отец у него подручным.

— Левонус!—кричит Биче-ол отцу.

А впереди гул: это бьется вода о скалы и камни.

Подплыли ставы к скале. Ущелье узкое. Где там плоту пройти!.. Вода в ущелье дыбом стоит, тянется всеми своими перстами к вершинам гор. Страх! Аж дух заняло.

Швякнуло плот в ущелье. Над головами

брызги. Нечем дышать. Как хочешь, так и дыши,— хоть водой.

Я, помнится, вскинул голову, затосковал. А наверху едва синеется небо. Снизу по ставам колотят камни. И как только не побило наших лесин?!

Начал плот изгибаться горбами. Между ставами не только что показалась вода, она стала бить оттуда ключами. Жуть! Поднялись ставы и полетели по воздуху. То поднимет их, то швякнет назад.

Биче-ол на переднем ставе так шибко вперед подался, будто метит лбом расшибить скалу.

Подняло и подбросило нас аж до самого неба!.. И швяк об валун! Валун здоровенный, волне его не перекрыть. Идут наши ставы не по воде — по камням. В брызгах, в пене... А на переднем ставе — маленький лоцман.

Летит большой Биче-ол на большую скалу, и как его только от става не оторвало?!

И вдруг плоты накрыло водой. Накрыло, а потом опрокинулось на плоты небо.

Мычит корова; известно, она животная, очень трудно ей осознать пороги.

Сделалось тихо.

Я оглянулся, а за плечами нашими водопад. Это мы водопад прошли, спустились вниз по его горбу.

— Ну что ж,— говорит отец Биче-олу,— лоцман ты или, может, не лоцман, а?

А Биче-ол смеется. Тихо. Без звука. Блестят зубы — это от солнца.

...Теперь уж нам до Кызыла близехонько — рукой подать. На бережках сидят, припухают сплавщики, рыбаки и охотники.

— Эй, Биче-Ол,— кричат с берега,— ты, кржись, лесины побил?

— Да нет, пустяк,— отвечает им Биче-ол.— Мой передний став маленечко со скалою поцеловался.

Биче-ол стоит на переднем ставе и смотрит на Енисей, как будто кто ему Енисей подарил.

— Иван!..— (А отец в то время отхлебнул чуток из берестяной фляги и схватился яичком закусывать).— Ух, и хитер ты, Иван!..

— Я ль не хитер,— отвечает отец и жует яичко...— Я сына с собою взял не для того, конечно, чтоб его о скалу побило. Сыны у меня не лишние. Они у пас со старухой наперечет.

Доедает отец яичко и чистит второе. А Биче-ол к нему через ставы:

— Иван!.. Иван!..— И больше ни слова сказать не может: растерял все слова.

7