Пионер 1968-01, страница 20
отец Киаксара, человек воинственный и много воевавший, покорил все племена Верхней Азии. А потом ходил сражаться с Ассирией. Он хотел покорить Ниневию, богатую, могущественную, поработившую многие страны. Киаксара хотел разбить и уничтожить Нин и тем отомстить за смерть своего отца, погибшего в войне с Ассирией, отомстить за свою Мидию, на которую ассирияне не раз делали грабительские набеги, уводили в плен мидян, угоняли скот... В первый раз Киаксаре не удалось разорить Нин, ему помешали скифы, которые вдруг нахлынули в Мидию несметными полчищами на своих полудиких лошадях. Мидяне пробовали защищаться, но скифы покорили их. И завладели Азией. Скифы хозяйничали в Азии двадцать восемь лет. Своим буйством и разбоями они разорили и опустошили азиатскую землю. Но царь Киаксара умел ждать. Он понимал, что силой со скифами справиться нельзя, и терпел унижения, терпел горе своей страны. Однако все долгие годы рабства он не терял упорной решимости освободиться от этого дикого н свирепого врага. Наконец после такого тяжкого и длительного рабства Киаксаре удалось вырваться из-под скифского ига. II не силой, а хитростью. Киаксара и его придворные-мидяне устроили пир н пригласили скифского царя Мадия. Мадий явился на пир и привел с собой лучшую боевую часть своего войска. Астиаг помнит этот жаркий вечер, когда огни костров плавились и сливались с пламенем зари, а в неподвижном душном воздухе висел густой запах дыма и жареного мяса. Над кострами на вертелах жарились туши баранов, быков, лошадей... Скифы пришли толпой, следуя за своим царем и военачальником. Видя, что мидяне безоружны, они положили на землю свои луки и колчаны со стрелами, свои медные секиры и копья и большие кожаные щиты. Головные повязки скифов на длинных, заплетенных в косы волосах сияли золотом. 3олото играло у них на поясах и перевязях, отражая пламя костров. Так и запомнились они Астиагу — косматые, с большими бородами, в стеганых кафтанах и в золотом сиянии уборов... А потом на поле пиршества упала ночь — черная, безлунная, внезапная, как всегда на юге. Огни костров стали зловещими. Скифы ели мясо, пили виноградное вино. И снова ели и снова пили. Казалось, они могли выпить целый Понт Евксинский этого сладкого, веселого вина: ведь такого вина они не знали на своей суровой земле. Скифы пили, веселились, горланили... А мидяне коварно подливали им вина. И когда пьяное скифское войско, сраженное вином, повалилось на землю и царь их Мадий заснул на полуслове, скифов настигла смерть. Киаксара и его мидийцы перебили их. Астиаг еще помнит это побоище, страшные вскрики и стоны среди душной тьмы... А наутро Мидия вздохнула с облегчением: владычество скифов окончилось! Таков был отец Астиага. Он выдержал скифское нашествие и уничтожил скифов. Он еще раз ходил войной на Асснрию и добился своего — разорил великий город Нин... Но Киаксара не успел покорить Вавилон. Не успел, не смог. II это сделает Астиаг. Жажда захвата, жажда порабощения чужих племен, жажда еще большего обогащения, еще большей власти томила и сжигала Астиага и не давала покоя. Глаза его, будто ослепшие, глядели на зреющие хлеба, на бесчисленные стада, пасущиеся на склонах гор, на мирную радость поселян — и ничего не видели. Его глаза видели только то, что рождалось в его свирепом мозгу,— отряды солдат, идущие по равнинам Вавилонии, сверкание их стрел и копий сквозь жаркую, красную пыль, поднятую копытами коней. Вавилон — огромный город, полный богатых дворцов и храмов. Но стены его высоки и улицы заперты медными воротами. Взять его нелегко. Но с помощью богов его отец Киаксара пришел в Ниневию, которая была укреплена не менее. Что осталось от нее после Киаксары? Пыль и пепел. Астиаг — сын Киаксары. Чего не сделал Киаксара, сделает Астиаг. Он разграбит Вавилон и оставит там пыль и пепел и тем еще более возвысит себя и свое высокое царство! II вот теперь, когда Астиаг обдумывал свой поход в Междуречье, ему вдруг опять явилось сновидение, которое снова наполнило смятением его душу. Ему приснилось, что над его дочерью Манданой выросла виноградная лоза, и лоза эта была так огромна, что покрыла собой всю Азию. Угрюмо сдвинув брови, Астиаг рассказал магам свой сон. II маги истолковали этот сон так же, как и тот, что приснился ему раньше. — Сын твоей дочери, царь, будет царем всей Азии. — После меня? — Вместо тебя, царь. Злые молнии зажглись в черных глазах Астиага. Он знал, что Мандане скоро предстоит родить ребенка. Кто родится у нее? Астиаг приказал дочери немедленно явиться к нему в Экбатан. Мандана покорно явилась. |
