Пионер 1968-03, страница 17

БАГРИЦКИЙ

сала его то за Каспий, в степи, то в отряды, сражающиеся с батькой Махно; поэт работал то в агитационном поезде, то в одесской ЧК. Позже все эти бурные дни обернутся строчками ярких, как цветные рисунки, стихов.

Он так писал об этом:

Не я ль под Елисаветградом Шел на верблюжские полки, И гул, разбрызганный снарядом, Мне кровью ударял в виски? И под Казатиным не я ли Залег на тендере, когда Быками тяжко замычали Чужие бронепоезда?

Но сражение выиграно, чужие бронепоезда разбиты, и наступила пора заново отстраивать самую большую и самую необычайную в мире страну, которая была в ту пору бедна и разрушена. Страна в это время начинала, напрягая все силы, возрождаться, чтобы стать вот такой, какой знаем мы ее теперь,— могучей и непобедимой. И поэт, только что боец гражданской войны, насквозь

пропитанный романтикой борьбы и сражений, отправляет своего гидрографа на самые обычные, но героические дела. Искать воду в пустыне — это тягостное, утомительное, долгое дело. Но вы уже видели, что гидрограф поскакал на работу, как в бой.

Вот такой яркой, и всегда отважной, й всегда прекрасной представлялась Эдуарду Багрицкому жизнь. Опасности и трудности только подчеркивают красоту ее, делают еще заманчивее. О чем бы ни писал Багрицкий: о бедной ли швее из прошловековой Англии, и о Птицелове ли из средневековой Германии, или же о человеке нашего времени,— всегда бурлит в его стихах многоцветная жизнь. Хочется попасть туда, в эти стихи, и зажить вместе с их героями. Так увлекательно умел рассказывать Багрицкий о том, что сам любил, видел и чувствовал!

Жизнь поэта была очень коротка и рано оборвалась. Это горько и печально. Но прекрасно и радостно то, что Багрицкий сделал и оставил. Мы даем вам здесь только очень немногое из написанного Багрицким, мы только знакомим вас с ним и уверены, что радостный и героический, звонкий и яркий мир поэта придется вам по сердцу.

...Наемника безжалостную руку Наводит на поэта Николай!

Он здесь, жандарм! Он из-за хвои леса Следит упорно, взведены ль курки, Глядят на узкий пистолет Дантеса Его остекленелые зрачки.

И мне ли, выученному, как надо Писать стихи и из винтовки бить, Певца убийцам не найти награду, За кровь пролитую не отомстить?

Я мстил за Пушкина под Перекопом, Я Пушкина через Урал пронес, Я с Пушкиным шатался по окопам, Покрытый вшами, голоден и бос!

И сердце колотилось безотчетно, И вольный пламень в сердце закипал, И в свисте пуль, за песней пулеметной— Я вдохновенно Пушкина читал!

Идут года дорогой неуклонной, Клокочет в сердце песенный порыв... Цветет весна — и Пушкин отомщенный Все так же сладостно-вольнолюбив.

ПЕСНЯ О РУБАШКЕ

(Томас Гуд)

т песен, от скользкого пота — В глазах растекается мгла. Работай, работай, работай Пчелой, заполняющей соты, Покуда из пальцев с налета Не выпрыгнет рыбкой игла!..

Швея! Этой ниткой суровой Прошито твое бытие... У лампы твоей бестолковой Поет вдохновенье твое, И в щели проклятого крова Невидимый месяц течет.

Швея! Отвечай мне, что может Сравниться с дорогой твоей?..