Пионер 1968-11, страница 59

В середине августа сорок второго года мы добрались наконец до Брянского леса, до той его части, которая называется софиевскими лесными дачами и лежит на границе трех республик — Украины, Белоруссии и России. После хилых, саженых перелесков Чернигов-щины софиевские дачи показались нам сущим раем. В них мы надеялись передохнуть, принять самолеты с Большой земли, получить оружие, боеприпасы, питание к нашему верному «Северку» — партизанской рации, медикаменты и письма. А главное, рассчитывали отправить раненых.

Словом, когда, тронутые первой осенней желтизной, своды софиевских дач сомкнулись над нашими головами, все мы облегченно вздохнули. А радоваться-то было нечему. Мы не знали, что фашисты готовят нам здесь ловушку. Не знали, что на соседних станциях срочно разгружаются крупные гитлеровские части, специально снятые с фронта, чтоб уничтожить наше партизанское соединение, не знали, что со всех сторон к софиевским дачам стягиваются вражеские войска. И как только мы втянулись в лес, вокруг нас сомкнулось вражеское кольцо.

Ночью мы попытались провезти раненых и обоз через небольшой лесной поселок Новый Путь. Через этот поселок проходила единственная дорога, по которой мы могли вывезти наших раненых товарищей. Шестьдесят повозок санчасти стояли наготове в голове вытянувшегося на поляне партизанского обоза. готовые в случае успеха ринуться в образовавшуюся брешь.

Группа прорыва, лучшие наши хлопцы, которые вызвались первыми вступить в бой, собралась вокруг штабной повозки. Командир соединения, секретарь подпольного обкома партии Алексей Федорович Федоров, прежде чем отдать приказ, молча долго вглядывался в каждого из этих хлопцев, многим из которых — мы знали — не суждено дожить до

утра. О чем думал командир? Каждый из этих хлопцев был дорог ему, как сын, как брат. С каждым он не раз сидел у костров, не раз делил последнюю корку хлеба, не раз был рядом в бою. Может быть, командир вспоминал все это?.. А может, хотел просто оттянуть на минуту, на две отдачу боевого приказа, который — это знали все — должен быть непременно отдан?.. Приказ, который бросит бесконечно близких и дорогих ему людей в неравный истребительный бой.

— Ну. — сказал наконец командир. — Есть решение обкома... Мы подбирали поименно каждого. Но имейте в виду: каждый идет добровольно.

И через час в ночной тьме грянул бой. Группе прорыва удалось выбить врагов из окопов и захватить крайние дома поселка. Но в бой пошли немецкие танки, и кольцо окружения, прорванное с таким трудом, сомкнулось вновь.

И тогда по колонне пробежал новый приказ: «Бросить повозки, перейти на вьюки. Раненых нести на руках».

Черт его знает, как нам удалось в кромешной тьме кое-как смастерить вьюки, как удалось сделать косилки из жердей, плащ-палаток, одеял и домотканых крестьянских ряден! Что бы там ни было — все было сделано, И вот незадолго до рассвета головная походная застава осторожно йтупила в болотную трясину. Следом за ней двигался взвод прикрытия, а дальше самое драгоценное — 60 носилок, каждые из которых несли чет-

60 носилок — 240 носильщиков.

Не буду рассказывать, как пересекли мы болото. Может, задержись мы еще на сутки в софиевских дачах, наш болотный марш закончился бы трагически. Гитлеровцы, видимо, просто не подозревали, что мы, потерпев неудачу под Новым Путем, тут же начнем следующую попытку.

Рассвет застал нас в мелком орешнике, в каком-нибудь десятке километров от места ночного боя. Опасность ничуть не уменьшилась: враг был совсем рядом и не скрывал своего присутствия. До нашего слуха то и дело доносились возгласы немецких часовых, лязг и рев танков, патрулировавших по дорогам. Со стороны Ново-Сергеевки, в которой, по всем признакам, располагался немецкий штаб, несмотря на рассветный час, слышались даже стонущие звуки джаза. Гитлеровцы не сомневались, что уничтожение нашего соединения — дело нескольких часов.

Мокрые, окончательно выбившиеся из сил, не выпуская из рук оружия, люди повалились там. где их застала команда «привал». Не спали только часовые. И еще командир.

Может быть, такие минуты и есть самые трудные в жизни командира и тем более секретаря обкома? Предстояло принять решение, от которого зависело, быть или не быть нашему соединению, зависела судьба не