Пионер 1988-06, страница 42

у барсучьих нор. По следу и разыскали дом. Проверили, кто такой приходил к морю. Вот оно что... Пожалуй, что так... Но зачем они здесь? Нет, этого, конечно, не узнать... Он ведь не знает нынешней войны. Устарел... Он подумал об этом с грустью. Но он еще солдат своей земли. Старик сжал, стиснул зубы. Надо пойти по следу немца, поискать их логово. Только очень осторожно. Они тоже следопыты, раз уж разыскали его дом. Да и свои следы умеют прятать.

Лайки помогут разыскать их базу. Помор и Белка умеют бесшумно подкрадываться, выслеживать, неслышно и незаметно ходят по тайге. Они приучены в лесу сторониться людей. И если найдут немецкую землянку, а это наверняка землянка, то обнюхают и тотчас вернутся к хозяину. Он их обучил осторожности.

Сколько же немцев? Один, два или, может, целый взвод? Тогда ему, Лихареву, конец, если их много... Но и пожил немало. Надо уметь и умереть с честью. Старик задумчиво улыбнулся.

Снова сел, потрепал по голове лежащего рядом Помора, тот завилял хвостом и лизнул руку хозяина.

Время уже приближалось к полудню. Было слышно, как за окном шумит тайга. С моря дул свежий ветер. На плите уже кипел чайник и поспевала похлебка. Надо было покормить собак, да и самому поесть. С вечера ничего не ел, не хотелось... А поесть надо. Да и пора уже начинать войну с этими... Нечего дожидаться у моря погоды. А погода сегодня как раз самая благоприятная: ветер скрывает все шорохи в лесу. Легче будет подобраться к ним, к этим гадам ползучим.

14. Невидимая нить

Игнат и Хромой бесшумно и быстро двигались к побережью и еще до рассвета пришли к одинокому лесному дому. Обошли его вокруг по тайге, не приближаясь, шагов за двести — триста. И вдруг Хромой настороженно замер и едва слышным урчанием позвал Игната. Несколько бесшумных прыжков, и юноша уже стоял рядом с волком, разглядывая след, который серый брат тщательно нюхал. Тьма не мешала им обоим. Собачьих следов рядом не было, и по этому, и по поведению волка, и по некоторым другим, заметным ему мелочам Игнат сообразил, что это след совсем не того, кто живет в строении из мертвых деревьев, в лесном доме. Именно сейчас он почувствовал особую тревогу, сжавшую вдруг его сердце. Это был тот след, который таил в себе беду.

Хромой поднял морду вверх, прошелся вперед, назад, в сторону, вернулся. Верхним чутьем поиск не получался. Верхний запах уже рассеялся. След был не свежий- вчерашний. Видимо, люди не ходили по тайге в темноте.

Волк вернулся к Игнату и замер, глядя на него.

— Пойдем, Хромой, надо искать, ищи его,— шепнул он зверю, и тот, уткнувшись носом в невидимый след, заспешил по тайге в сторону побережья.

Прошло немного времени, и они вышли почти к самому берегу,— уже хорошо слышался гул прибоя. След повернулся к некрутому лесистому холму, и Хромой замедлил шаг и лег. Юноша лег в нескольких шагах от него. Затем волк пополз медленно и совершенно беззвучно. Игнат отставал на четыре-пять шагов.

Продвинувшись немного по склону вверх, Хромой замер и обернулся к Игнату, взглядом подзывая его. Тот приблизился вплотную. Волк обнюхивал тонкую, едва заметную нитку, вроде жилы, только намного тоньше. Это была контрольная проволочка, прикосновение к которой предупреждало немцев об опасности зуммером, который звучал в рации. Но ни зверь, ни человек не прикоснулись к контрольке, соблюдая извечный волчий закон осторожности. Игнат даже после сигнала Хромого не сразу заметил эту жилку, настолько она была тонка. Но он учуял ее специфический запах. Медная проволочка была покрыта темным лаком, скрывающим ее блеск. Но лак имел запах, и достаточно сильный. Запаху немцы не придавали значения, ведь меры безопасности принимались против людей, а не против волков. Для людей эта крашеная медная нить практически была невидимой.

Юноша осмотрел и обнюхал жилку. Зверь тоже нюхал и ждал, вслушиваясь в тишину ночи. Внизу, невдалеке, шуршал, вздыхал и слегка гудел морской прибой. Волны, накатываясь на берег, всхлипывали. Они, эти волны, иногда казались Игнату живыми...

Он наклонился к серому брату и шепнул едва слышно:

— Идем вперед.

Оба осторожно перешагнули через проволоку и поползли дальше в том же порядке: Хромой — впереди, юноша — за ним. Через некоторое время волк снова затаился, и Игнат, подобравшийся к нему, услышал в пятнадцати шагах ближе к вершине холма человеческую речь. Он не понимал слов они были незнакомы ему. Он лежал, вслушиваясь в непонятную гортанную речь, и вдруг почувствовал сильное волнение. Неизъяснимая тревога, все время бродившая в нем, внезапно усилилась, она словно пронзила его мозг. Ему вдруг стало казаться, что он уже слышал такие или подобные им слова, эти гортанные, лающие звуки будто врезались в его лоб, темя, отдаваясь острой болыо в висках.

Разговор был совсем негромким, едва слышным для обычного человеческого уха, но оба — и волк, и юноша хорошо слышали его. Внезапно на фоне этих непонятных слов в памяти Игната снова возникло пламя. Его алый и призрачный свет опять заполыхал в мозгу юноши. Высокий и тревожный призрак огня пылал, заслоняя все вокруг, и Игнат видел мечущиеся фигуры, темные и непонятные, и слышал гортанную и теперь уже — он понял это — ненавистную ему речь.

Но вот в логове людей разговор смолк, и призрак пламени, видёние в мозгу тотчас исчезло. Игнат вытер холодный йот, омочивший ему лицо, виски, шею...

— Идем назад,— шепнул он серому брату, и они оба поползли вниз по склону, перешагнули жилку и двинулись в глубь тайги.

ф