Пионер 1988-06, страница 41

лайки забеспокоились, заметались по избе, рыча и лая.

Иван Васильевич прикрикнул на собак, они немного примолкли, но главное он уже услышал — волчий вой. Значит, это были не немцы. Днем, при свете, хоть можно пулю всадить в фашиста, а в темноте как быть, находясь в доме?

Немного необычно, что волк один, но, может, остальные просто не откликнулись, молчали... Всякое бывает... Правда, немудрено и человеку завыть волком, почти точно подражая зверю. Но это «почти» и выдаст человека. Потому что старика Лихарева обмануть не просто. Слишком хорошо он знает ночные голоса своих серых лесных соседей. А услышав через отворенную форточку волчий вой, Иван Васильевич был уверен, что здесь нет подвоха. Выл волк, это уж точно. Собаки постепенно успокоились, видно, волк или волки удалились от дома. Старик тоже успокоился и снова лег. Надо будет утром посмотреть, что там за следы и сколько было зверей...

После того, как Хромой не сдержался и завыл, Игнат сразу увел его от этой избы. Конечно, там, в доме, уже поняли, что кто-то бродит вокруг — собаки учуяли гостей. Но когда Хромой завыл, он выдал себя и Игната. Теперь те, кто в избе, точно знали, кто пришел к их двору. Так считал Игнат и потому сразу повернул на тропу — к логову.

Шли обратно не спеша, внимательно вслушиваясь и внюхиваясь в шорохи и запахи ночной тайги. Юноша тоже уже привык принюхиваться, и он улавливал запахи — оленя, лося, медведя. Конечно, с более близкого расстояния, чем Хромой, но у него все-таки и чутье уже сильно обострилось, как и другие органы чувств, и заметно помогало в охоте и в ориентировке в лесу, особенно ночью.

Когда пришли в логово, уже начинался рассвет. Наелись мяса из запасов, попили воды и брусничного сока, и Хромой улегся на отдых. А Игнат все сидел у огня и думал.

13. Следопыт готов к бою

Он долго и тщательно рассматривал следы, оставленные волком и тем, кто приходил с ним вместе. Именно к такому выводу пришел старый следопыт. Кто-то был здесь ночью вместе с волком, тем единственным волком, который завыл один раз, когда собаки учуяли ночных гостей и залаяли. По поведению этого волка, которое старик Лихарев восстановил по следам, было понятно, что этот «кто-то» был вместе с ним. Они стояли рядом— след был вдавлен глубоко там, где они стояли,— они подходили к дому один за другим, уходили один за другим. Причем впереди шел волк, уже на его следы накладывался след незнакомого существа. И. что самое удивительное, старый следопыт готов 61,1л поклясться, что этот нечеткий след со скругленными краями был похож именно на след человека и уж никак не походил на звериный. Старик пришел к выводу, что ноги этого человека были обернуты во что-то мягкое и толстое и потому не оставляли четкого следа.

Вернувшись в дом, он долго думал об этих следах и решил, наконец, что следы не могут иметь

ничего общего с тем отпечатком ботинка с шипами, который, бесспорно, принадлежит немецкому разведчику.

Значит, сегодня судьба подкинула ему новую загадку, которая не связана с немцами, а значит, не грозит опасностью ни ему, ни его земле, за которую он готов пойти даже на смерть.

Немцы. Надо думать сейчас только о них. Сколько их здесь! Они. пожалуй, считают, что он не знает об их присутствии здесь. И наверняка наблюдают за ним. Но постоянного поста, видимо, нет. Иначе этот волк со своим спутником не пришел бы сюда ночью. Волки очень чуткие и осторожные животные. Значит, немцы периодически наведываются сюда. Они не могут оставить его и его дом без наблюдения. Ведь он может обнаружить их. Тогда они не дадут ему уйти. Убьют сразу. Они и так ему не дадут уйти. Он в относительной безопасности, пока спокойно ходит по тайге, живет и делает вид, что не знает о них. Он им сам не нужен, конечно. Невелика персона.

И тут старик Лихарев подумал о своих собаках. Что бы он делал без mix, без их неусыпной чуткости? Они и немцам мешают наблюдать за ним. Наверняка мешают. Значит, их могут постараться убрать. Может быть, отравить. Но его лайки не берут никакой еды без его приказа или разрешения. Отравить их нельзя. А стрелять немцы, пожалуй, не будут— море рядом. Выстрелы могут услышать на патрульном корабле. Стрелять они будут только в крайнем случае.

Но сколько же он может здесь, в избе, отсиживаться? Случилось так, что фронт сам пришел к нему. И хотя его, старика, не взяли на войну, он будет воевать. Его пуля летит без промаха.

Старик Лихарев встал и несколько раз прошелся взад-вперед по своей комнате. Он разволновался. Хотелось действовать, что-то делать, но он не знал, с чего начать борьбу с этими опытными и беспощадными врагами. Зная обстоятельность немцев еще по первой мировой войне, он понимал, что, если они пришли сюда, в тайгу, значит, хорошо подготовились. И в следах разбираются, и тайгу знают, и вооружены самым лучшим образом. Вот даже ботинки с шипами. Это как раз очень похоже на немцев. Если бы были просто сапоги, он бы не мог знать, чей зто след, а тут — все ясно, даже нет никаких сомнений.

С чего же начать? Он сел, стараясь успокоиться. Для чего они здесь? Что они ищут в глухой тайге! Может быть, случайно, с потопленного корабля доплыли на шлюпке до берега? Нет. Откуда тогда такое умение скрывать следы и бесшумно, незаметно двигаться по тайге? Да и специальная обувь... Нет. Это подготовленные именно для тайги разведчики. Но что им надо здесь, в глуши? Этого ему не узнать... Может, что-то связано с морем, ведь их следы уходят на побережье?.. Пожалуй, там, на берегу, они и нашли его след, у лодки или

©