Пионер 1988-07, страница 33

Лев КУЗЬМИН

Над темными, теплыми кровлями деревни всплывает огромная луна. Час поздний, но только теперь все избы, все подворья и серо-светлая перед белой ночыо улица наполняются бодрыми звуками.

И ото понятно. В хорошей, работящей деревне днем всегда пустовато. Летним днем да при вёдрой погоде местный люд от мала до велика в лугах, в нолях.

А вот когда дневной жар изотлел, когда перегретые лужайки ощтъ начали покрываться седоватой дымкой росы, то и каждая калитка, каждые ворота хлопают все чаше. И во дворах мычит, блеет скот; брякают в руках хозяек подойники; со звоном отбивают иступленные за день косы мужики; а по уютной в сумерках улице, радуясь такому перед сном вдруг всплеску жизни, бегают с визгом, с дробным топотом ребятишки.

Под яркою луной да по мягкой деревенской траве я бегал когда-то тоже не раз. Бегал и считал: ничего прекрасней этих минут нет.

Вот, к примеру, игра в прятки.

Тот, кому выпало водить, честно зажмурил глаза, уткнулся лицом в коряжистый ствол березы и на всю деревню выкрикивает:

У медведя во бору Грибы-ягоды беру! Медведь постыл На печи застыл! Кто не даст поспать, Тех начнет искать! Иду-у! Ищу-у!

Он идет, ищет.

А ты, замирая в сладком ужасе, припал темным комочком к земле в густых лопухах и видишь: вожатый поворачивает именно к тебе. Он вот-вот обнаружит тебя, он вот-вот дотронется до тебя,— и ты весь, как тугая пружина, готов к встречному броску. У тебя еще есть шанс чуть раньше его домчаться до той березы, там «застукаться», хлопнув по шершавой коре ладонью.

Ну, а если повезло,— вопишь победно:

— Чур, я первый! Чур, я первый!

Такая вот однажды у нас игра и происходила.

И убегались мы до того, что Валек Спиридонов, самый среди нас малыш, рухнул на траву, сказала

— Ух, жарко!

А его старший брат, мой закадычный друг Нико-лаша, добавил:

— Неплохо бы купнуться!

— Ночью-то? — удивился я. но Николаша как всегда и в тот же миг слово свое быстрое повернул на немедленное исполнение:

— Ночью вода в речке куда теплей, чем днем. Кто со мной на Нёндовку? Я пошел!

Он, всею своей крепкой фигуркой четко обозначаясь в лунном свете, шагнул было на тускло мерцающую рядом с лужайкой пыльную дорогу, и, наверное, вся бы наша короткоштанная команда повалила за ним, да тут не менее бойко выпалила Метка Савосина:

— Зачем, Николаша, берешь с собой этих карапузиков? Они там забоятся, заревут! Возьми лучше меня да Нюрку Носкову.

И Метка тут же поднялась, и Нюрка поднялась. Они обе давай отряхивать свои платьишки, явно готовясь пошагать за Николашей.

Да им-то Николаша отрезал еще решительней:

— Девчонок не берем!

— Зачем вам на речку? У вас прямо за деревней на лугу есть девчоночий бочаг. Идите, да там и бултыхайтесь! — хихикнул, поддержал Николашу Валек.

— Бултыхайтесь, шлепайтесь! — засмеялись все малыши-мальчишки.

Тогда Метка Савосина ужасно рассердилась. Она топнула, она топкими руками взмахнула так, что мне показалось: над нами в небе растерянно мигнула луна.

— Ну, если ты, Николка, такой...— гневно выдохнула Метка,— ну, если ты, Николка, зазнаешься, то пускай тебя и всех, кто с тобой пойдет, на Нёндовке схватит старик-водяник! Пускай там вас ухватят за голые пятки стариковы дочки, русалки-водяницы. А мы с Нюркой обойдемся без вас.

И Метка подхватила Нюрку иод ручку — они обе с гордым видом отчалили парой за Меткину избу.

А наш отважный отряд мигом поредел.

Мальчишки лишь только заслышали про старика-водяника, про его дочек-русалок, так сразу, кто