Пионер 1988-07, страница 64

Потом подумал и добавил:

— Николай Ефимович.

— Рад познакомиться, Николай Ефимович Андрианов.— улыбнулся тренер.— А я— Толкачев Николай Григорьевич.— Вы, чувствуется, человек серьезный, положительный, а я таких очень уважаю.

И вдруг прямо-таки огорошил:

— Вот только больно ты, Коля, с виду щупловат. Ну-ка, сколько раз подтянешься на перекладине? Если мало— не оставлю.

У меня аж в глазах потемнело от обиды: неужто в самом деле похожу на слабака? Одним махом взлетел на перекладину и подтянулся семнадцать раз подряд. Тренер одобрительно кивнул. А я_: спрыгнув с турника, потер занемевшие от напряжения ладони и с вызовом взглянул на него: знай, мол, наших!

Но... буквально через несколько занятий из гимнастического зала сбежал. Дело в том, что Николай Григорьевич велел принести из школы дневники, предупредив: «Того, кто получил за четверть двойки, к занятиям не допущу». А у меня их целых четыре было. Ну и решил: зачем краснеть на людях, если и так заранее все ясно?

Вернулся к старым дружкам. Но вот однажды, возвращаясь поздно вечером домой, завидел в нашем переулке Толкачева. Хотел было обойти его сторонкой — неловко все-таки, что из секции удрал. Но тренер еще издали махнул рукой, приветливо поздоровался, осведомился, как самочувствие, и вдруг спросил:

— А почему у тебя в табеле всего четыре двойки? Надо, чтоб все были или ни одной. Мужчину, Коля, уважают за последовательность. А у тебя получается ни то ни се... Выходит, ты человек не без задатков, но. к сожалению, слабохарактерный. А еще метишь в «короли» своей улицы... А я-то думал: будешь чемпионом!

И ведь ничего не возразишь: и в самом деле я кругом виноват, со всех сторон себя оконфузил. А Николай Григорьевич — после этаких убийственных высказываний! — обнял меня за плечи и сказал:

— Ладно, бросай дурить и приходи-ка завтра в зал. Как всегда к семи ноль-ноль. Попробуем начать сначала.

Наутро я примчался в спортшколу на целый час раньше, чем условились...

А много позже тренер рассказал: когда я пропал, он некоторое время дожидался, надеялся. что образумлюсь, объявлюсь. Потом наведался к нам домой, а после— в школу. И строгая директриса напустилась на него: как вы, приличный с виду человек, могли так запустить собственного сына?!

Летом мы тренировались и учились. Все «двоечники» остались в секции. Тренер поставил в коридоре, на полдороге к гимнастическому залу, стол, каждое утро усаживался за него и проверял наши тетрадки. Словом, устроил настоящий КПП. Не выпопнишь задание по арифметике или по русскому языку— не прорвешься на гимнастику. А если пропустишь тренировку— значит, отстанешь от лидеров.

Но кто же согласен отставать?! Немудрено, что мы корпели над учебниками с таким же прилежанием, как на гимнастических снарядах. И хотя в школе постоянно говорили, что Андрианов неспособный, я уже к Новому году подтянул все «хвосты».

Но «уроки» улицы въелись крепко. Я по-прежнему любил задираться. Однажды чувствительно и, в общем, ни за что поколотил соседского мальчишку. Его родители нажаловались Толкачеву: вы, мол, этим хулиганам мускулы накачиваете, а потом они никому прохода не дают. Тренер поставил меня перед строем. Я приготовипся оправдываться. Но вдруг неожиданно услышал:

— Ты, Коля, каким видом спорта занимаешься?

— Гимнастикой,— растерянно ответил я, пытаясь угадать, куда он клонит.

— Вот именно, Николай, гимнастикой! Пройдет время — и тобою на помосте будут любоваться люди. А во дворе им что же— отворачиваться от тебя? Да ты не только самого себя — всю гимнастику осрамишь таким двуличием! Еще раз услышу о тебе такое — можешь считать, что мы больше не знакомы!

Я поразмыслил и решил, что без этого знакомства мне уже не обойтись. Выбор был сделан.

Свой первый старт я принял тем же летом на детском первенстве города Владимира. Выиграл на одном снаряде, на дру-j^J гом, на третьем и... зазнался. ^ Решил: главный приз уже в кармане! Так разважничался, так собой залюбовался, что поза

был начало вольных упражнений. Вышел на ковер и стою столбом, стараясь вспомнить комбинацию. Судьи немножко подождали, а затем выставили позорную «баранку». От огорчения, обиды и стыда я разревелся прямо в зале и, даже не переодевшись, убежал домой.

Вечером пришел Никопай Григорьевич. И объяснил: проигрывать не стыдно, это может случиться с каждым. Стыдно «киснуть» после каждой неудачи.

Свой первый гимнастический сезон я завершил спортсменом первого юношеского разряда.

Потом в моей жизни было много стартов. И немало громких побед. О каждой из них, наверно, нашлось бы что рассказать. Но я вспомнил о самых первых шагах, рассказал о своем далеко не розовом детстве, об ошибках и вовсе не геройских делах потому, что убежден: главная победа— это победа над самим собой, своими слабостями, леныо, недостатками. И чем раньше будет она одержана — тем прямее будет ваша дорога к цели.

Записал С. ШАЧИН.

ОТ РЕДАКЦИИ.

IS

Мы благодарим всех, кто написал нам о своих любимых спортсменах. Названо множество имен. Среди них выдающиеся хоккеисты, борцы, штангисты, легкоатлеты, футболисты, мастера фигурного катания... Многие из них станут гостями «Пионер»ско-го спортзалаответят на ваши вопросы. Но не надо огорчаться, если объект ваших спортивных симпатий возьмет слово не самым первым: двери нашего «спортзала» гостеприимно открыты, места в нем достаточно, а приглашение приняли все, кого вы назвали в своих письмах. Дело теперь за вами: гости «Пионер»ского спортзала» отвечают только на интересные, неожиданные, остроумные вопросы. Ждем!

Ф