Пионер 1988-09, страница 52

Он шагал с достоинством, как истинный господин-вегетарианец.

И вот вдруг открылась дверь, и Шамайка увидела предостойнейшего господина. Ничего подобного она никогда в жизни не видела, и рожа господина Стэнли, обожравшегося сельдереем, показалась ей чудовищной. И Стэнли никогда не видел кошек с голубою пальмою на голове. Полусонный обычно любитель трав проснулся и гавкнул. Но это мы так пишем «гавкнул». На самом деле это глубокий и жуткий нутряной звук, это был обвал и взрыв вулкана внутри горы.

С пальмою на голове взвилась Шамайка в воздух, и за нею взлетела хрустальная ваза с орхидеями, которая взорвалась совместно с люстрой! Всюду посыпался хрустальный дождь, и золотая фиолетовая императорская рыбка с вывертом выскочила из аквариума и побежала по мокрому полу, яростно крича:

Хлопок! Хлопок! Хлопок'

Господин Стэнли забыл на миг законы вегетарианства и рыбку немедленно заглотил. А Шамайка, сообразив, что это безобразие никогда не кончится, пролетела по комнате к окну, вышибла пальмой стекло и вылетела на свободу.

И судьбе было угодно, чтоб она пала на спину кровожадному теленку, который с криком «Мути!» тут же скоропостижно скончался.

Глава 27. ПрИКЛЮЧеНИЯ

рыбьей головы

— Не знаю, не знаю,— говорил японец, рассматривая самых разных кошек, вываленных из мешка с лямками все тою же Простуженной Личностью.—За весь товар полдоллара.

— Отличная кошка!— торговалась Темная Простуженная Личность. Редкий товар. Дайте доллар, господин японец, а то я вас буду проклинать. Одних убытков сколько понес: рожу расцарапали раз! Брюки испоганили—два!..

— Рожу, дорогой сэр, при вашей профессии страховать надо. Вот тебе еще двадцать центов, и можешь проклинать меня сколько угодно.

Сунув деньги куда-то под мышку, Простуженная Личность постепенно удалилась, приговаривая: «Проклинаю!»

— Дураки,— ворчала Лиззи.— Продали аналостанка*. Надо было вначале взять от нее потомство, десяточек котят! Надо было вывести породу! Где ты найдешь теперь подобную кошку? Это ведь все барахло!

Японец сортировал трущобный товар и вышвыривал на улицу кошку за кошкой.

— Да,— говорил он.— Ты, Лиззи, очень права, у тебя свежие мозги, только иногда они не вовремя срабатывают.

— Слышь, хозяин,- сказал Джим, спускаясь в подпал,— королевская аналостанка вернулась домой.

— Как это? Где?

— Да вон она, сидит на заборе.

Тут господин японец и негр выскочили во двор и действительно увидели Шамайку с голубой пальмой на голове, которая сидела на заборе.

Кис-кис-кис! вдохновенно заорали они.

— Стой, маса, не ори!— сказал Джим.— Где наша рыбья голова?

Они бросились искать рыбыо голову и быстро нашли ее в тарелке у Лиззи. Достойная подруга

как раз собиралась насладиться ею в одиночестве.

Начались бесконечные уговоры отдать голову, но Лиззи раздраженно кричала:

— Моя голова, не отдам!

Наконец, ее уговорили дать голову напрокат, хотя бы на время, и японец клятвенно обещал, что после того, как им удастся подманить Шамайку, голова вернется к Лиззи.

Голову положили на дно ящика из-под огурцов, пристроили крышку с веревочкой, и Шамайка попалась па эту удочку, точно так же, как попалась когда-то на удочку и сама рыбья голова.

Голову с почетом вернули Лиззи, а Шамайку сунули в клетку, в которой она когда-то проживала вместе с кроликом.

А японец рылся в газетах, шлепая ими иногда в раздражении об пол, недовольный событиями, происходящими в мире.

— Вот оно!— вскричал наконец он.— Слушайте: с Десять долларов награды тому, кто доставит королевскую аналостанку графине Вронской Джим, надевай цилиндр.

— Не стоит ее доставлять,— говорила Лиззи.— Надо поскорее получить от нее котят.

— Еще неизвестно, говорил японец,— будут ли эти котята завтра, а десять долларов будут точно.

И Джим доставил королевскую аналостанку по адресу и получил десять долларов. Он шел обратно в белом цилиндре, веселый, счастливый и богатый. У него было отличное настроение, он насвистывал военные марши и с ловкостью плевал в разные стороны. И в этом месте нам будет хоть и печально, но все-таки полегче расстаться с ним навсегда.

Глава 28. Падение

королевской крови

— Ей нужна перемена обстановки,— объясняла графиня сыну.— Надо отвлечь ее от мыслей о разлуке с прежними хозяевами. Поедем на виллу — свежий воздух, творог, молоко, масса новых впечатлений. Она будет счастлива.

— Да, мути,— лживо соглашался Виктор, кося на кошку левым глазом.

— Эй, люди!— воскликнула графиня и приказала слугам приготовить для кошки просторную корзинку, обитую бархатом, со всеми удобствами.

Шамайку посадили в корзинку, и пока слуги грузили вещи в багажник кареты, господии Виктор полил все-таки корзинку водою из клизмы. Мокрая кошка жалобно выла, рвалась на волю, билась о плетеные бока. Потом корзинка закачалась, задергалась, затряслась. Какие-то щелчки и свист, рев и многоголосье проникали в корзинку, и вдруг снова в щели полилась вода.

Корзинку с кошкой вместе со всем другим багажом перегружали из кареты в карету, потом погрузили в поезд, потом снова на карету, и Виктор всякий раз успевал полить корзину водой, чтобы кошка получше подросла.

Наконец добрались до загородной виллы, и пока разгружали карету, корзинку с кошкой поставили чуть в сторонку. Виктор тут же приманил бродячую шавку и дал понюхать ей корзинку. Шавка взбесилась, подняла крик и вой, и все дворняжки сбежались на ее голос и принялись выть и плясать вокруг корзинки.

Кучер хлопал кнутом, Виктор свистел, и, нако-

©