Пионер 1988-10, страница 7

о

из-за чего) комсомолец сороковых годов. Поэтому он участвовал только в защите Родины от немецко-фашистских захватчиков сначала в составе войск Юго-Западного фронта, а затем — 2-го Украинского фронта. Он участвовал в оборонительных боях на реке Северный Донец, а потом в наступательных боях на той же реке, за форсирование которой 12.09.43 был награжден орденом Красная Звезда...» (Вот так сухо, конспек-1ивно и... снова совершенно не интересно. И о чем? О войне! Вы что же, не читали о ней? Не слышали? Или все, что вы читали и слышали, было написано так бесцветно?)

И туг мне захотелось закричать: ■<Скучно! Нельзя так писать о людях. Ни о мертвых. Ни о живых». Если б я не знал, кто присылает альбомы в редакцию, я бы подумал, что все это писано не юными пионерами, а убеленными сединами инспекторами отдела кадров, привычно заключающими человеческую жизнь в нечеловеческую формулу: не был, не состоял, не участвовал.

А может быть, вам просто были неинтересны те люди, о которых вы писали? Тоже поверить трудно. Без знания своих корней, своей истории человек как дом без фундамента. А они. ветераны, и есть наши корни. Наша история. Каждое их воспоминание бесценно. И каждый из них неповторим. Со своими мыслями, чувствами, со своей болью и надеждой, со своим пониманием событий и осознанием собственного места в жизни, наконец!

А вы их всех под одну гребенку! Пустые, заштампованные слова! Напыщенные фразы...

Ведь можно же, можно по-другому!

«Не забуду никогда смерть одного своего хлопчика с Киева, который, уже раненный, отползал с моей помощью назад и полег костями под гусеницами тяжелого немецкого танка. Он не успел мне ничего сказать. Я услышал только слово «Сашка!», и я понял все. Я не забуду своего Вовку... которого пристрелил предатель, бывший кулак. За этого я долг отдал... пришил из автомата... зверя...»

Или еще:

«Заведующий начальной школой в селе Жабчинцы Ковамской был репрессирован только за то, что организовал в школе кружок юннатов. Дико, правда?

Или вот Христиновская железнодорожная школа: трое лучших учителей репрессированы. Когда отправляли одного из них, к теплушке пришел весь класс прово-

Окончание на 4-й обл.

и их комсомольские годы пусть запомнятся на всю жизнь». (Понравились ли вам эти три комсомолки? Что интересного, запоминающегося вы о них узнали? И какими «такими» они должны оставаться? То-то и оно, что неясно. Поэтому я и не назвал их фамилий. Может, они и в самом деле замечательные, зачем же их обижать?)

«Эта девочка своими делами известна не только в школе. (Сразу заинтересовываюсь и с нетерпением читаю дальше, надеясь узнать про какие-то невероятные дела, но...) Она настоящий лидер, комсомольский вожак. Провела массу интереснейших конкурсов, викторин (каких???), шефствует над пионерами. Она инициатор возрождения тимуровского движения, причем ребята все делают без ее указания и помощи взрослых. Она всегда помогает товарищам в спорте, веселая, общительная... Я хочу, чтобы она всегда оставалась такой же». (Не хочется ли и вам вслед за мной вновь поинтересоваться: какой же?)

Вы думаете, что два вышеприведенных отрывка писан один и тот же человек? Ничего подобного! Разные. Даже из разных городов! И о людях, естественно, тоже разных. А как будто под копирку, не правда ли?

Ладно, подумал я, о сверстниках

зации нашего села. Она рассказывает:

— Работы было много и работали все с радостью. (Неужели это все, что рассказывает секретарь сельской комсомольской ячейки на рубеже двадцатых и тридцатых годов?)

Александра Степановна тоже любит об этом рассказывать. Она говорит, что свои комсомольские годы она будет помнить всегда и что они были самыми лучшими годами ее молодости. Пусть было трудно, но все работали, как могли. Не только на работу, но и на праздник выходили все комсомольцы». (Вы не находите, что убери из рассказа о двух комсомолках двадцатых их возраст, и он станет вполне похож на рассказ о тех трех девочках, что учатся ныне в 8-м классе на «4» и «5», а также и на рассказ о той, кто возродила тимуровское движение? А ведь жизнь

действительно писать трудно: вся их биография на виду и что-то героическое в ней отыскать, наверное, пока невозможно. Большое, как известно, видится на расстоянии. Через много лет вы поймете, что и в вашем классе были натуры недюжинные, будете гордиться знакомством с ними и рассказывать о них не столь конспективно.

Но посмотрим, как вы пишете о тех, кого уж в отсутствии биографии никак нельзя обвинить,— о комсомольцах двадцатых, тридцатых, сороковых...

«Хочется рассказать о двух женщинах. Сейчас они на заслуженном отдыхе. Обе женщины с радостью вспоминают свои ком-сомопьские годы. Они вспоминают свою молодость, рассказывают о комсомольской работе.

Нина Васильевна работала секретарем комсомольской органи-

другая. И время другое. Как же так?)

И вновь листаю (нет, не листаю, пытаюсь внимательно прочесть) ваши работы. Вот о войне.

«На плечи комсомольцев 30—40-х годов легла тяжелая ноша: им пришлось участвовать в ликвидации неграмотности, проводить коллективизацию в деревне, быть застрельщиками в индустриализации страны и организаторами социалистического соревнования а годы первых пятилеток, защищать свою Родину от вооруженных нападений японских империалистов, финских империалистов и немецко-фашистских захватчиков. (Все вроде правильно, но почему-то хочется к этому добавить: а Волга впадает в Каспийское море!)

Имярек (имя я опять же не называю. И вы, надеюсь, уже понимаете,