Пионер 1988-12, страница 60

Вернемся к нервоисюку рубрики: откройте журнал «Пионер» №10 за 1987 год —там перечислены двадцать гсм-шаров, которые наше «Лото» разыграло в этом году.

' Итак, кто ПОБЕДИТЕЛЬ? Кто низвал 6 выигрышных гем?

Никто, б тем не угадал ни один человек. 5 тем отгадали всего 9 из 13671 участника.

Последние выигрышные номера — 4, 14, 20.

А выигрышными номерами года были — 4. 7, 10, 11, 14, 20.

1не предложили сходить на онцерт испанского гитариста Пако де Лусиа. Я слыхал о нем и прежде — лучший в мире, «золотая гитара»...

Любопытно было взглянуть. И все же я сомневался, не уснешь ли под гитарные переборы? Это тебе не цыганские романсы, не задушевная авторская песня, не рок-ансамбль.

— Он потрясающий импровизатор! — кричал мой восторженный друг.— И потом, искусство фламенко— это же потрясающе! В нем есть дуэнде!

Лишни» вопросов задавать не

хотелось, хотя я мало что понял из этих восклицаний.

Поглядел в словаре: что за ««фламенко»? Ничего похожего, кроме фламинго, не обнаружил. А уж на «дуэнде» махнул рукой — как-нибудь потом прояснится. Вот так и очутился я в концертном зале.

На сцене появились семь мужчин в белых рубашках. Они расселись полукругом на стульях. и тогда я сообразил — в центре Пако де Лусиа.

— Пако! Пако!— раздались в зале крики.

R рукяу Y Пйыимаа.

выигрышный номер

ДУЭНДЕ

радуется жизни и очень хочет рассказать об этом счастье всем. Или хотя бы другой птице.

Только язык у этой гитары был, пожалуй, посложней. Вроде бы сам Пако не всегда его понимал. Он хмурился, склонялся ухом к самой гитаре, будто прося повторить сказанное. И. наконец, разобравшись, откидывал голову.

Гитара говорила. Это был язык дерева и язык металла. Дека и струны рассказывали каждый о своем— о травах и озерах, о птицах и зверях лес

ных- о—жарком -огне г земных

недрах. Но вдруг рассказы эти соединились в один — о высоких горах, о небе и о солнце, о человеке.

Кто написал эту музыку? Мне казалось — Пако де Лусиа и его гитара. Никак иначе.

Он положил гитару на колени и смотрел куда-то вниз, будто с поднебесной вершины.

И туда, на гору, за Пако двинулись остальные музыканты — гитара, бас-гитара, флейта, барабан.

Нельзя было сказать, что эти мужчины «дают концерт». Они

-могли

с виду гитара. Только держал он ее особенно нежно. Нет, не как золотую. Так мать может держать своего-ребенка.

Более того, было видно, что Пако прислушивается к гитаре. И даже, кажется, слышит уже, что хочет она сказать.

Я всегда думал, это просто-напросто поэтический образ —

«поговори-ка ты со мной, гитара семиструнная». Мол, настолько одиноко человеку, хоть с бревном заговоришь.

Но тут. честное слово, гитара заговорила. Это был язык мне чужой, незнакомый. И в то же время понятный. Так бывает вдруг понятно птичье пение — ну, совершенно ясно, что птица

цфали—яотому, .что-больше сидеть тихо. Каждому хотелось сказать свое.

А один из них, как бы не усидев на стуле — как хорошо я понимал его! — все же медленно и достойно вышел вперед. Притопнул ногами, вскинул руки...

Это был танец человека, в котором кипит сила, которому хочется пройтись колесом,