Пионер 1989-05, страница 16

pax— старинные печи, из них несколько высоких, круглых, из черного железа. И вот почему в школе имелись прекрасные рояли. Тоже от прежних, мари-инских времен.

Выпускница Мариинского училища Мария Челеще-ва вспоминала: Сергей Васильевич преподавал в училище теорию музыки и часто «скромный хор воспитанниц пел под его изумительный аккомпанемент»». И уже на склоне лет, всякий раз слушая музыку Рахманинова, она видела его «сидящим на эстраде в училище (эстрада сохранилась, только мы ее называли сценой.— М. К.) и аккомпанирующим нашему хору, который поет под управлением Морозова».

Жил Сергей Васильевич, будучи преподавателем Мариинского училища, одно время на Арбате в Серебряном переулке, в доме Погожевой. Может быть, здесь он и написал для воспитанниц шесть хоров для женских (или детских) голосов, составивших отдельный сборник, хор «Сосна» и завершающий сборник поэтический гимн «Ангел»» на слова Лермонтова.

В нашей школе в наши годы Лермонтов был среди любимых поэтов: мы учили его стихи, кто больше выучит. Пример этому? Левкина запись от 5 июня 1941 года (это тот самый день, в который сделано и военное «предсказание»»: «...1 июня мы снова встретились с Димкой, но о Ленинграде не заикнулись, ибо к Димику явился Вовка Гуревич, и мы стали готовиться к устной литературе. Вовка, имея просто невообразимую память, с которой он запоминал с пару раз длиннейшие стихотворения, ввиду подготовки к завтрашней стычке с Давидом Яковлевичем, орал нам все известные ему стихи Лермонтова и Некрасова. Сияя,во всю пасть, он трещал, не сбиваясь, одно стихотворение за другим. Мы с Димкой, словно ошалелые, с удивлением уставились на него и поражались его энергии и памяти.

— Смотри, Димка!— не удержался я.— И ведь нигде не собьется. Вот память у подлеца!

Вовка с довольной рожей продолжал убивать нас своим залпом стихов...

А вот еще из дневника: «...Последним уроком была литература. Мы все дрожали, как осиновый лес, так как не приготовили урока о Лермонтове...»

Когда бомба упала возле калитки маленького школьного парка (это самое начало войны), школа оказалась без окон, осколки расчертили стены, сорвали водосточные трубы, воздушной волной завернуло угол крыши.

Мы с Левой пришли поглядеть на случившееся. Лева сразу же направился в актовый зал или, как мы его чаще называли, физкультурный. Я поспешил за Левкой. В коридорах черепье, битые стекла, куски штукатурки, запах сероводорода, что ли. Валялись классные журналы, папки, книги, тетради. Чучело волка из кабинета биологии выбросило на парадную лестницу. Волка зимой, по просьбе учительницы Анны Васильевны, ребята выносили во двор и чистили снегом. Пугали прохожих. Но огромный, перед кабинетом биологии, четырехугольный аквариум с железными вазами по углам, из которых до самого пола спускались вьющиеся растения, не пострадал. И рояль был цел. Этот концертный рояль в физкультурном зале считался у нас главным. И, оказывается, мы не ошибались в его значимости, хотя ничего о нем не знали. Не знали его предыдущей судьбы, связанной с Рахманиновым на протяжении по меньшей мере семи лет, потому что преподавал Сергей Васильевич

в Мариинском училище с осени 1894 года по осень 1901.

Рояль фирмы Юлиуса Блютнера. Достаточно было откинуть верхнюю крышку, как на золотистой деке между натянутыми струнами можно было увидеть герб фирмы и прочесть ее подробный послужной список, который начинался словами: «Inhaber vers-chiebener Patente und Ausreihnungen» — «Владелец различных патентов и отличий»». В школе преподавался немецкий язык и эти слова многие из нас выучили. Очень громко любил возвещать их Витась-ка Бойко. В особенности перед началом какого-нибудь проводимого в школе музыкального вечера, когда поднимались на сцену или Маргарита Шлей-фер в длинном платье с кружевной пелериной и исполняла романсы или татарские песни, или садился к роялю Юра Симонов. Витаська же Бойко был неизменным конферансье.

Ключ от дверей школы, ключ от довоенных времен — он существует до сих пор. Хранится у Елены Патюковой, или на школьном языке— Сиби. Подарил ей ключ сын любимого нами завуча Сергея Никитовича Симонова — Юра Симонов (это Викин класс, параллельный). Сергей Никитович долго и тя-, жело болел. Умер он в мае 1940 года. Юра с отцом жил в школе, на первом этаже. Как и Давид Яковлевич с семьей.

Гроб с телом завуча по просьбе учеников был выставлен для прощания в актовом зале.

Рассказывает Лена Патюкова:

— Ко мне подошел Лева и сказал: «Лена, надо остаться. Юре плохо». Юра сидел на сцене у раскрытого рояля, того самого, рахманиновского. В школе из ребят уже почти никого не было. Должна сознаться, Юра моя первая школьная любовь. Я не уходила домой. Старалась быть поблизости от него. Тем более. в такой день. Лева тоже остался из-за Юры. Я это теперь понимаю. Лева подошел к Юре и предложил: «Давай будем играть. В память о твоем отце. Ты— первый». И положил Юрины руки на клавиши. Лева не сомневался, что как только Юра начнет играть, ему станет легче. Должно стать. Ведь Юра, как ты, Миша, помнишь, был отличным музыкантом. Таким же замечательным, как Лева. Двенадцатый час ночи... Мы трое в зале. И Юра начал играть. Вторую рапсодию Листа. Ты знаешь, как он мог играть эту рапсодию. С поступательным движением. Напором. Широтой. Разом оборвал музыку, будто грудью наткнулся на что-то острое. Потом — тишина. Ночная, от которой всегда холодно и страшно. А тут еще такое. Я сидела, сжавшись в комочек. Не двигалась. Юра встал из-за рояля, сошел вниз. К роялю сел Лева. Зазвучала «Аида»». Как ее мог играть тогда Лева, ты тоже представляешь.

— Представляю.

— Сергей Никитович лежал в гробу в зеленом френче. Прикрыт по грудь красным покрывалом. Как хоронили комиссаров в гражданскую. Потом Леву сменил Юра. Играли они, сменяя друг друга, ну, с какими-то перерывами. Чайковский, Бетховен. Шопен, Верди и опять Лист. И еще играли кого-то, не помню. И еще просто импровизировали. Слышно было, как шумел тополь во внутреннем дворе. Он напротив окон зала, помнишь? И сейчас растет, здоровый до чего стал. Рассказываю тебе. Миша, а у самой мурашки по коже бегают. Ребята выкладывались до конца. До самого конца. Представляешь себе? Когда все отдаешь. Они отдавали все. Реши

14