Пионер 1989-07, страница 46

Обе девочки подскочили к нему, взмахнули сачками и разом хлопнули его по спине. Он только глазами заморгал.

А бабочка взвилась кверху, к макушкам деревьев.

Так и вернулись в Бучалки ни с чем, на обратном пути дружно обсуждая неудачу поездки. А все равно было весело!

В самые дальние, принадлежавшие Голицыным леса Овсянкин и Мурин никогда не ездили, там водились волки. Я только издали видел синеющие полоски лесов, и каждый раз у меня от страха сжималось сердце. Рассказывали, что когда-то волки съели мужика, приехавшего в лес за дровами, а его лошадь привезла к избе пустые сани...

В другой раз поехали в лес, называемый Ласки. По правому склону речки Бучалки тянулась полоса старых дубов, у их подножия, пока не наступила пора сенокоса, росло множество необыкновенно крупных цветов. Мы набрали целые снопы купавок, анемонов, ночных красавиц, иван-чаев. ромашек. Все это потом было поставлено по комнатам в вазы различных форм и размеров, помню одну — огромную фаянсовую, ярко-желтого цвета, в форме чугуна.

Однажды отправились в Арсеньовский лес на пикник. Линейку и всадников сопровождали две

телеги одна была ндаюлнена разной снедью, наверху восседал Антон с самоваром в обнимку, в другую набилась целая ватага мальчишек — приятелей брата Владимира.

Мы очень любили пикники, они привлекали всею необычностью обстановки. Выбрали поляну, расселись, нет-нет, не на травке, а на маленьких ковриках, побежали на ключ пить родниковую ледяную воду, принялись уписывать большие ломти черного хлеба, посыпанного крупной солью, и самое-самое вкусное — обуглешгую печеную картошку с костра. А потом затеяли беготню босиком по мягкой, теплой травке, разделились на две партии, начали играть в лапту — с мячиком. Почему-то эта игра, такая зажигательно-веселая, ныне совсем исчезла.

Очень я любил поездки в Молоденки.

А любил я ездить туда потому, что... Это была моя большая и сокровенная тайна, о которой все знали и постоянно дразнили меня, особенно ехидничала моя старшая сестра Соня.

Этой тайной была моя любовь. Да, да. младшая дочь Оболенских моих дяди Алеши и тети Любы— Любочка была моей первой и, уверенно сейчас утверждаю, очень и очень крепкой любовью. А мне минуло пять лет, а Любочке — два годика. I

и п

л т .4 к

с