Пионер 1989-10, страница 18

— Фи-ли-пп,— сказала девочка. А старший быстро спросил у Ежики:

Но скажи: ты правда никого не ищешь?

— Да нет же... Кого мне искать?

В душе уже появилось чувство, что он и правда хочет найти кого-то или что-то. Но как скажешь о неясном?

— А может, ты тоже пограничник?— опять ввинтился в разговор малыш.

— Фи-ли-пп...

Он снова превратился в сердитого вороненка:

Ну чего... Спросить нельзя

Ежики сказал, чтобы замять размолвку:

— Это, что ли, игра такая в пограничники?

— Вроде...— отозвался старший и быстро глянул на Филиппа.— Вот, пришли...

Среди мелких горок открылась хотя и заросшая, тоже в одуванчиках, но ровная поляна.

Игра в шары оказалась похожей сразу на крокет, бильярд, гольф и кегельбан. Но правила и правда были нехитрые. Нужно было пустить по земле свой шар, попасть им по другому и тот, другой, загнать в лунку или воротца из проволоки. Лунка три очка, воротца — пять, а через воротца в лунку — сразу пятнадцать. Кто сто очков набрал, тот и победитель.

Тяжелые, из небьющегося сплошного стекла шары без задержки летели сквозь траву, стряхивали одуванчики. Рикошетно стукались друг о друга чак. чак... Все одного размера, блестящие, но такого красивого, как у Ежики, вишневого, больше не было. Или белые, прозрачные, или бутылочно-зеленые, да еще два лимонных...

Ежики увлекся игрой. Он купался в веселой беззаботности: как птаха, удравшая из клетки. Все вокруг было так непохоже на недавнюю жизнь, на лицей, на громады и многолюдье мегаполиса. И дышалось так... ну. будто долго-долго сидел он в духоте липкой желтой палатки, и вдруг кто-то с размаху распорол тканевый полог. И оказалось, что снаружи— чистота и свежесть... Он сбросил капитанку, и невысокое солнце, выбравшись из-за облака, трогало ему плечи пушистыми осторожными лучами. Ежики смеялся, отдувал от лица семе-на-парашютики и пускал сквозь трапу скользкий шар. Научился он быстро...

Где-то позади азарта и радости в памяти у него сидело: «Надо все-таки выяснить до конца, откуда станция и что за Якорное поле...» Но шары притягивали к себе, и порой казалось даже, что это не совсем игра, а еще и задача. Словно у Кая в сказке про Снежную королеву, когда он должен был сложит!, из льдин заветное слово. Если Ежики выиграет, может случиться что-то хорошее. Или раскроется какая-то загадка. /Какая?» — облачком набегала секундная тревога. И улетала...

Никто пока не выигрывал. У всех почти поровну очков, даже Филипп отстал ненамного.

— Филипп, у тебя совесть-то есть? Опять шар пяткой подталкиваешь?

— Я?! Подталкиваю?! Рэм, ну чего она!.. Мне камешек под пятку попал, нога и дернулась! А шар и не двинулся...

Не ходил бы босиком, не попадал ась бы камешки, - снисходительно сказал старший мальчик.

В ребячьих компаниях, когда собираются дтя игры, не принято знакомиться специально. Имена узнают между делом, в считалках, в перекличках... Итак, Филипп и Рэм. Девочку же окликали коротко: «Лис! А полное имя Ежики узнал, когда поспорил. Они сказала:

— Постой... Твой шар сдвинул воротца.

Где же сдвинул! — Ссориться не хотелось, но «ежики» в характере ощетинили колючки. К тому же, сдвинутые воротца это минус десять очков. Их просто стеблем качнуло. А стебель ведь не шар!

— Но все равно же сдвинулись,— спокойно сказала она.

— Но я-то при чем?!

— Но они же даже чуть не опрокинулись...

— Елизавета,— насупленно сказал Рэм.

♦ Лис» лучше, чем «Елизавета»,— подумал Ежики и быстро глянул ей в лицо. И встретился с ее глазами: светлыми, серовато-синими и чуть обиженными. И неожиданно затеплели уши.

— Правда... сдвинулись,— пробормотал он. И тихо выдохнул: Извини.

Елизавета-Лис прикусила губу, дернула себя за светлый, почти белый локон у щеки.

Да нет... наверно, в самом деле травой качнуло...

— Чтоб не спорить, пусть перебьет,— решил Рэм.

— Ага, как же! — обиженно взвыл Филипп.— Как для моего шара подставка, так сразу «пусть перебьет»!

Шар Ежики лежал в метре от лунки на ровной, накатанной полосе — прямо сам просился' в ямку. Бить должен был Филипп и, конечно, не хотел упускать момент.

— Ладно уж, бей,— сказала Лис. неловко отвернувшись от Ежики.— Пусть он бьет, мальчики...

— Пусть...— прошептал Ежики.

Филипп деловито подтянул штаны и пустил свой белый шар. Он ударился о вишневый, тот подкатился к лунке. Но нехотя. И сантиметрах в десяти замер.

Стало понятно, что Филипп вот-вот заревет.

— Он очень метко бьет,— утешительно заметил Рэм.— Только силы немного не хватает. Тяжелые все-таки шары-то...

А вишневый шар полежал, качнулся вдруг, почуян неприметный уклон, и скатился в лунку.

Ура-а!! — Филипп выхватил его, перекинул из ладони в ладонь— Теперь он мой насовсем! Я его три раза подряд загнал! Вчера два раза и сейчас! Если третий раз подряд, значит, совсем...

— Филипп, ты что! Вчера же другая игра была! — как-то беспомощно возмутился Рэм.— Вчера же мы б«'з... ну, не вчетвером же играли! Если бы ты вчера трижды загнал...

— А я виноват, что он потерялся?! — Филипп опять стал рассерженным птенцом вороны.

— Да пусть берет... Бери насовсем,— сказал Ежики. И снова быстро глянул на Лис.

Филипп засопел победно, затолкал шар в карман штанов-юбочки. Карман отдулен, штаны сразу поехали вниз. Он подхватил их, подозрительно глянул: не смеются ли? Никто не смеялся. Тогда он засмеялся сам, вытащил опять шар. Поморщился:

Царапается...— Затолкал в карман полруки и достал что-то спрятанное в кулаке. Протянул кулачок Ежики, разжал: На... Это тебе за шар...

На ладони лежал черный якорек. Такой маленький. что можно было бы спрятать в грецкий орех. Славный такой.

Ежики оглянулся на Лис и Рэма: «Можно взять?» Лис кивнула, якорек упал к Ежики на ладонь, и все склонились над ним.

— Кроха какая, ласково усмехнулась Лис.— Г^е взял, Филипп?

16