Пионер 1990-11, страница 44
как на существо высшего порядка, бесконечно почитал. — Нет, кажется, ничего ё человеческой жизни,-- восклицал Гете,— о чем бы он умолчал, чего бы ни воссоздал! И с какой легкостью и свободой! Трудно говорить о Шекспире, все разговоры оказываются несостоятельными... Он слишком богат, слишком могуч. И еще: — Шекспир в серебряных чашах подает нам золотые яблоки. Изучая его творения, и мы наконец получаем серебряные чаши, но кладем в них одну картошку. Сонеты Шекспира — вершина английской лири ки эпохи Возрождения. Они тем не менее нерав ноценны. Некоторые из них продиктованы не столько живым чувством, сколько данью тради ции. Но знаменитый 66-й сонет не таков. Мы слы шим голос человека, переживающего самую горькую минуту. Он прямо говорит, что хочет умереть Почему? Не по личным причинам. По невозможно сти жить в мире, где царят общественный хаос произвол. «Измучась всем...» Все— это и соци альное неравенство. И обманутое доверие. И уни жение женщины. И то, что дар лишен поприща И то, что «мысли заткнут рот». (Предполагается что здесь Шекспир заклеймил ужесточившуюся цензуру и преследование театров.) И оскорбление разума, прямодушия, доброты. «Измучась всем...» Но, оказывается, есть причина, заставляющая примириться с постылой жизнью. И как раз личная. Позволю себе немного порассуждать. Конфликт, с которым мы только что познакомились, общечеловечен. Понятен каждому. Всякий в какой-то момент — иногда в ранней юности! — переживает крушение иллюзий, разочарование в жизни. Хочет умереть — решает жить. Скажем, думает: щее ужасно, я бы немедленно расстался с жизнью, но так люблю пить по утрам ароматный кофе. И если умру, то этой возможности лишусь. Или: если умру, никогда не увижу больше березу за окном. А ее листва так свежа, так прекрасна... Нет, уж лучше поживу еще. Расстаться с самой ужасной жизнью непросто. 66-й сонет— гимн человеческому жизнелюбию Величие шекспировской натуры выявилось в том, ч е м он оправдывает свое решение жи С его уходом «другу трудно будет». Преданность другому живущему — вот подпора его жизнепю-бия. Живите, говорит нам великий учитель, (ютому что ваша жизнь нужна вашим близким.Исследователи давно заметили, что ббЧЯонет перекликается с другими произведениями Шекспира. Тот же вопрос решает героиня его поэмы «Лукреция»: Да, совершенства в этом мире нет, Во всем чистейшем есть нечистый след! ...Умрет больной, покуда врач храпит. Сиротка плачет, враг ее ликует. Пирует суд, вдова в слезах молчит, На травле граф, а в селах мор лютует... ...Что лучше— умереть или жить на свете... (Перевод В. Томашевского) Тот же вопрос решает Гамлет в монологе «Быть или не быть». Замыслившего умереть останавливает неизвестность за гробом, думает Гамлет. А то кто снес бы ложное величье Правителей, невежество вельмож, Всеобщее притворство, невозможность Излить себя, несчастную любовь И призрачность заслуг в глазах ничтожеств...? Может быть, 66-й сонет — тоже монолог Гамлета, только не вошедший в трагедию? Кроме пастернаковского перевода, есть и другие. Приведем для сравнения их последние двустишия. B. Бенедиктов (XIX век): Хотел бы умереть, но друга моего Мне в этом мире жаль оставить одного. C. Маршак: Все мерзостно, что вижу я вокруг... Но как тебя покинуть, милый друг! Н. Голь: Не жить, не видеть, сжечь бы все мосты, Да пропади все пропадом! Но ты... В. Орел: Устал— но как мне выпустить из рук Ту жизнь, в которой остается друг? Все эти переводы уступают пастернаковскому. Пластичный, верный, свободный... Пастернак осуществил его, очевидно, в начале 1938 года. Что это было за время, сегодня известно. Летом тридцать седьмого Пастернак отказался поставить \пись под требованием расстрела Тухачевско-► и Якира. В августе узнал о самоубийстве свое-jyra— грузинского поэта Паоло Яшвили его вдове: «Существование мое обесцене-:коре Пастернак стал переводить «Гамле-1глушая «нестерпимый стыд и горе» от того, что совершалось вокруг. Так, через века, перекликнулись два поэта — английский и русский. И еще одно. Наверно, не будь Шекспира, на свете было бы больше несправедливости. Владимир ПРИХОДЬКО ^| щ , |
