Пионер 1993-04, страница 22

этого у индейцев не было, только деревянные, с обожженными остриями копья, луки со стрелами да голые тела.

Продвижение отряда шло без заминок, как вдруг в одном селении индейцы организовались и дали по затылку наглым пришельцам, требовавшим у них золото, пищу, воду...

Всю ночь после поражения над кораблем висел запах крови. Унылые матросы копили в сердцах злость. Кони, однако, стояли спокойно. Лишь один из них, самый рослый, крепкий, нервничал: будто чуял свой час.

Пришло утро. Там, в селении индейцев, и здесь, на кораблях Кортеса, готовились к решительной схватке.

400 испанцев, 12 лошадей, всю артиллерию вывел конкистадор на поле битвы, изрезанное ручьями, кустарником и посадками деревца какао.

Индейцев было около сорока тысяч! Хорошо знакомая местность, они повели бой успешно, потеснили врага, не боясь его пушек и ружей: обвыклись чуток, перестали бояться грохота и рева выстрелов. Испанцы были близки к поражению. Многие готовились к смерти.

И в этот миг Кортес ввел в бой главные силы. Двенадцать всадников ринулись на обезумевших от страха индейцев.

— Что это за человекоживот-ное! — кричали они, бросая копья и падая на землю: первый раз индейцы увидели это страшилище — лошадь.

Потомок боевых коней, оказавшись в гуще боя, дрогнул всем телом, встал на дыбы и понесся, не встречая преград, на беззащитных индейцев. О, то была сеча! Много людей потоптал конь, еще больше — поразил копьем хозяин. Победа была одержана полная: тридцать тысяч погибло в ней индейцев!

«Такому разгрому врага позавидовал бы Букефал и его хозяин, Александр Македонянин»,— было написано в глазах потомка боевых коней, но другие лошади шли с грустными-груст-ными мордами по трапу корабля, и если бы люди Кортеса знали, что творится в их лошадиных душах!

На этом мы заканчиваем публикацию очерков Александра Торопцева «Битвы и сражения». Начало в № 8 журнала «Пионер» за 1992 год.

Книгопродавец с... аршином

По дошедшим до нас сведениям, книжные лавки существовали еще в глубокой древности. В античные времена, например, в них продавались манускрипты, но вместе с тем лавки эти являлись как бы и библиотеками, где за плату можно было пользоваться книгой на месте.

А вот факт из другой эпохи. По словам петербургского журнала «Старые годы», автор одного из первых трудов по библиографии,

говоря о любителях книг в XVIII веке, приводит любопытные сведения о вельможах екатерининской эпохи, которые, желая угодить державной меценатке, обзаводились библиотеками, покупая книги у тогдашнего придворного книгопродавца на аршины, от 50 до 100 рублей за аршин, причем на корешках, совершенно не соответствовавших книгам, заставляли печатать имена знаменитых писателей.

«...Приняла за иную часть тела»

Из «Энциклопедии весельчака» (5-томное издание, которое вышло в 70-х годах прошлого века в Петербурге):

«Гиббон (1737—1794; английский историк.— В. С.), автор книги «История упадка и разрушения Римской империи», был почти без носа и глаз и имел маленький рот; его две толстые щеки занимали почти все лицо; они были так велики, так толсты и вообще таких размеров, что все удивлялись тому, что находили их на этом, а не на другом месте.

Раз случилось, что этого знаменитого историка представляли г-же Дюдеффан, важной даме XVIII века, которая, будучи в это время слепая, имела обыкновение ощупывать лица представляемых ей особ, чтобы составить себе какое-нибудь понятие об их чертах. Ощупав лицо Гиббона, она оттолкнула его и вскрикнула: «Вот гнусная шутка!» Слепая приняла по осязанию лицо Гиббона за совершенно иную часть тела».

Первый разносчик газет

В свое время Григория Григорьевича Орешкова знали многие, можно сказать, все. Такая уж у него была работа — у всех на виду. Ходил, бегал, кричал, размахивал газетами. Среди его постоянных покупателей были Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин. В общем, Григорий Григорьевич был очень популярен.

Именно этим, видимо, объясняется тот факт, что в августе 1911 года в журнале

«Известия книжных магазинов Т-ва М. О. Вольф по литературе, наукам и библиографии» появилось сообщение, в котором говорилось, что первый в Петербурге разносчик газет Григорий Григорьевич Орешко скончался 98 лет от роду. Именно он, по словам журнала, начал продавать на улице газеты в розницу.

В библиотеке рылся В. СУРМИЛО.

22