Пионер 1993-08-09, страница 20

Владимир АЛЕКСАНДРОВ

ДВА РАССКАЗА

ГРОЗНОЕ МОЛОКО

Четвертое августа. Семь часов вечера. На хуторе пани Зоей неурочно завопил петух. Хлопает крыльями, кричит на бестолковых кур — пугает ненастьем.

Наши флюгеры гудят пропеллерами, словно вот-вот взлетят в грозное небо.

Ветер бьет яблони колким дорожным песком, гонит на хутор соломенный сор и листву. Яблоки сыплются, как град.

На воле становится тесно. От общей тревоги ушел, стеснился избыток простора.

Никогда еще в это лето сосны так широко не раскачивало. Скрипуче каркают вороны, повернув клювы на запад, веером задирая хвосты под по

рывами ветра.

На хутор налегла черная гроза.

Ливень обрушился до горизонта, на всю землю сразу. Под частые пушечные удары фома из водостоков посыпались-потекли во все бочки, ванны, корыта и ведра толстые свинцовые пряди дождя. Вода почти черная, под цвет неба;

Бабушка с внуком стоят в дверном проеме, протянули руки дождю и охают при каждом ударе. Водяная пыль обдает их с головы до ног.

При очередном пушечном треске земля вздрагивает. Неожиданно одна за другой валятся на лопающиеся ветви две осины и береза — вывернуло с корнем. Приствольные лохмотья дерна вздыбились, обнажив берлоги

тугих бронзовых корневищ. Береза шлепнулась поперек Першокшны * зеленым мостом, осины — на обочине дороги.

Внук прячется за бабушку.

— Страшно?

— Страшно, баб,— шепчет Антон.

— Не бойся, скоро кончится и поедем за молоком к пани Зосс.

— Ты шутишь, да? — Внук недоверчиво глядит на бабушку.

— Нет. Вот увидишь, все скоро пройдет и покатим.

Бабушка всегда права: через полчаса ливень ушел за реку! Правда, гроза осталась с нами, только чуть поутихла, но ветер не упал.

Бабушка выводит велосипед:

— Антоша, едем!

Они снимают кеды, остаются босиком. Мальчишка влезает на раму велосипеда.

— Пока, дед! — кричит веселая бабушка.

— Поаккуратнее на мокрой дороге!

Двадцать минут прошло, как

уёхали, а гроза и ливень возьми да вернись!

До Зосиного хутора не больше трех километров. «Должны успеть,— успокаиваю себя,— у Зоей переждут, чаю напьются с медом».

Непогода будто и не утихала. Темень загустела. Ветер повалил в огороде фасоль, бобы, подсолнухи, разметал дранки и толь на кровлях сараев и хлева, кое-где сорвал шифер.

То тут, то там вырастают голые ветвистые стволы огненных молний. Гром беспощадно шатается над миром, где хочет.

Мое недавно легкое настроение делается тяжелым, как глина. Черный, почти ночной лес, узкая дорога с разбитыми колеями, гроза, ливень, вывороченные деревья и где-то в них теряются бабушка и внук.

«Не во всякой туче гром,

а и гром да не грянет,

а и грянет, да не по ним,

а по ним — авось не убьет!» — сами собой шепчут губы.

Время зло насупилось, его черный лохматый маятник раскачивается вместе с соснами, подчиняясь воле грозы.

Деревом бы не прибило. Не попали бы в пожар. В прошлую грозу разнесло изоляторы сразу на трех столбах — вмиг огневые змейки по проводам расползлись, макушки сосен зажгли...

Что делать? Выйти навстречу?

Надеваю сапоги.

Как бы отвечая мне, страшный свистящий порыв ударяет в лицо и отбрасывает ливень далеко за реку. Но с грозою не справляется, она по-преж-нему свирепо гуляет, рассыпается канонадой. А дождь иссяк.

Я по-старчески — плечами вздох-

* Река в Литве.