Техника - молодёжи 1935-08, страница 63

Залп тяжелых орудий сотрясает воздух

— Дробь, — командует артиллерист, — по башням отбой. Прислуге остаться на местах.

— Что... кончилось? — спрашиваем мы с разочарованием'.

— Нет, ложимся на другой курс. Будем бить левым бортом, — отвечает артиллерист и, сняв фуражку, платком вытирает мокрый лоб. Мы с уважением смотрим на человека, который с такой уверенностью и легкостью делает дело, кажущееся нам головоломным и неимоверно трудным.

— Опросить башни, — приказывает артиллерист,— как шла стрельба.

Телефонисты по очереди опрашивают башенных командиров.

— В третьей башне один пропуск...

— В четвертом на втором залпе со снаряда сорвало ведущий поясок. Лег на половине дистанции.

— Чорт бы взял такую продукцию', — ругается артиллерист: — запросить третью башню, почему пропуск?

Пропуском называется непроизводство выстрела в момент звучания ревуна. После того как ревун прекратил блеяние, производство пропущенного выстрела не разрешается до нового сигнала залпа.

Башенный командир докладывает, что заряд не воспламенился, хотя картуз и прожжен запалом.

— Вынуть заряд. Отложить для исследования причин невоспламенения, — приказывает артиллерист.

Корабль лег на новый курс. С мостика опять непрерывно поступают указания дистанции, пеленга, курсового угла, скорости, артиллерист прищуривает глаза и, шевеля губами, беззвучно делает в уме нужный расчет. Вот он выпрямился. Резкая команда.

— Вторая башня. Наводка по щиту с левого борта восемьдесят пять. Автомат сближения полтора. Прицел сто десять, целик шестьдесят семь.

Автомат, пощелкивая, делает свое дело. Через минуту ревун и гул залпа.

— Теперь идите опять на мостик, — говорит артиллерист,— посмотрите, как будем крошить щит.

Мы выбираемся из рубки и снова выходим на ходовой мостик. Залпы гремят. Щит исчезает в лесу фонтанов. Последний залп.

— Горнист! Отбой боевой тревоги! Команде разойтись,— приказывает командир.

Горн играет сигнал. Башни разворачиваются по диаметральной плоскости корабля и застывают в неподвижности. Только из стволов еще курится легкий желтоватый дымок, относимый назад ветром.

— Итти к щиту!

— Есть итти к щиту!

Корабль круто ворочает и направляется к щиту. Вот он уже хорошо различим простым глазом. Из квадрата он превратился в треугольник — одна из его опорных стоек разнесена в щепы прямым попаданием снаряда. В намокшем снизу брезенте видны круглые прорванные снарядами дыры. Их подсчитывают все на мостике, волнуясь и ошибаясь. Хорошая стрельба — дело чести корабля. Идет жаркий спор по поводу пятна в правом и нижнем углу щита.

— Попадание, — говорит вахтенный командир,— уверяю, товарищ командир корабля, что попадание.

— Никакое не попадание ... Вам дай считать, вы насчитаете больше дыр, чем выпустили снарядов,— усмехается командир, — просто грязная ляпка.

Вот мы уже у самого щита. Он медленно проходит по правому борту корабля. Мы стопорим машины. Теперь ясно видно, что темная метка в углу не пробоина, а просто пятно грязи. Начинается точный подсчет пробоин. На сто девятнадцать выпущенных снарядов в щите обнаружена двадцать одна пробоина. Если прибавить к этому близкие накрытия, которые при наличии вместо щита корабля противника дали бы ряд попаданий по над-