Техника - молодёжи 1935-12, страница 70

Мурманск, Маточкин Шар, Мыс Желания и Земля Франца-Иосифа.

Около острова Котельного (самый северный из группы Новосибирских островов) «Челюскин» в последний раз слышал Москву. Это было на расстоянии около 5000 километров. Почти тут же «кончились» Ленинград и Архангельск. На траверсе Колымы исчезли все западные полярные станции.

Связь «поддерживалась через Якутск, затем — уже в районе Чукотского полуост-ропа — с Владивостоком и Петропавловском-на-Ка-мчатке.

— Трудно иногда приходилось, — рассказывает радист «Челюскина» т. Стро-милое. — Временами, принимая радиограмму, -нервничали, ругались, ломали карандаши. «Бегали» по диапазону передатчика от 30 до 50 метров, напряженно вслушивались в эфир на волнах 20—80 метров. В некоторых случаях комбинировали короткие волны с длинными, и в результате .ни на один день не потеряли связи с материком.

Л вот что сообщает т. Войтович, радист «Красина», который после челюскинской эпопеи вышел из Петропавловска-на-Камчатке на остров Врангеля.

«Первая связь с западом, после «выхода из Петропавловска, была установлена с бухтой Тихой (около мыса Челюскина) на волнах около 70 метров. Но это — днем. Вечером связь прекращалась. Когда же «Красин» вышел в Чукотское море, удавалось временами связаться на волне 48 -метров с Ленинградом, Мурманском, Землей Франца-Иосифа. Регулярно был слышен Шпицберген, но «Красина» он, очевидно, пе слышал, ибо иа вызовы не отвечал.

Западный сектор Арктики и Дальний Восток здесь был слышен от 10—11 час. до 22—23 "час. по московскому времени».

Тут произошла интересная встреча. Когда Стро-милов шел на «Челюскине», Войтович сидел в Ленинграде и до самых Новосибирских островов не терял с ним связи, держа его в курсе домашних дел. Стро-милов ушел с «Челюскина» с первой группой, раньше чем произошла катастрофа. И когда «Красин» отправился на выручку челюскинцев, Стромилов был уже дома, -в Ленинграде.

В Чукотском море Войтович вдруг поймал Ленинград. Оказалось, что это Стромилов, который решил отплатить другу той же услугой!

— Радость и волнение охватили меня, — рассказывает Войтович. — Даже рука невольно стала изменять и неверно отбивать знаки Морзе ...

Всякий радист за Полярным кругом — научный работник, исследователь, экспериментатор. Он комбинирует волны, мощности, часы и дни. В беспредельных пространствах эфира, среди грохота и сердитого шипения атмосферных бурь, он ищет узкие тропинки, по которым можно проскользнуть к соседней зимовке или дальше на материк ...

1"8ароход высаживает несколько человек-зимовщиков на берег. Капитан торопит. Каждую минуту могут сомкнуться ледяные поля и запереть (путь. Люди остаются на год, может быть на несколько лет. В прошлом году «Красин» «был первым ледоколом, который за 5 лет смог пробиться к острову Врангеля.

Пароход исчезает -в тумане.

Мозг радиста сверлит мысль: «все ли взято, все ли предусмотрено?»...

Прежде всего — источники электропитания, источники той энергии, которая превратится в слова сообщений, свиданий, разговоры с близкими. Это — основное.

Батареи гальванических элементов, тяжелые аккумуляторы, динамо. Люди будут крутить ручку динамо, чтобы зарядить аккумуляторы. Мотор непригоден, он требует топлива — самого дорогого в Арктике. Можно заставить работать ветер...

Зимовщики внимательно крепят растяжки мачты для антенны. Передатчики — длинно- и коротковолновый— установлены, «приемники тоже. Радист включает передатчик. Маленькая индикаторная лам

почка вспыхивает. В антенне есть ток. Радиостанция работает.

Он кладет руку иа ключ и начинает выстукивать точки и тирс. В эфир с антенны срываются позывные. Через 5—10 минут он заканчивает: «перехожу на прием». Надевает наушники, медленно вращает ручку приемника. Характерный легкий щелчок, и будто распахивается окно в мир, .полный звуков. Эфир шипит, как морской прибой. На этом никогда не затихающем фоне грохочут трески атмосферных разрядов, переливаются мелодичные птичьи трели «морзянок» — телеграфных передатчиков, обрывки телефонных разговоров и фокстротов.

Но вот знакомые сочетания сигналов. Услышали, зовут! Это — его позывные! Он слушает до конца, когда «собеседник» сообщает свои позывные, по которым легко определить, кто он, где находится.

Тогда он снова переходит на передачу, уже зная волну, зная, что его слушают. Связь установлена.

Так бывает далеко не всегда.

■После того как вся аппаратура установлена и «все готово», часто передатчик отказывается генерировать. Тут решают знания, опытность радиста. Нелегко бывает найти, в чем «загвоздка». Как будто смонтировано правильно, а толку никакого. Передатчик молчит.

Так было, например, иа радиостанции острова Вайгач. После долгих исканий выяснили, что дело в лампах. Из десятка взятых ла-м-п (М-84) только две оказались работоспособными. Через сутки работы .передатчик опять сдал. Нелегко было найти, что в кенотронах (выпрямительные лампы) появился газ... Вскоре новая авария. Сломался вал динамо и -пробилась обмотка ротор-а. Радиостанция надолго замолкла.

Все наши лучшие полярники-радисты, Кренкель, Иванов, Шрадер и другие, вышли из недр радиолюбительского движения. Это не «операторы», окончившие курсы НКСвязи. Это люди, которые годами, с «азов» овладевали тайнами электро- и радиотехники, которые своими руками, по своим схемам собрали не один десяток радиоаппаратов и деталей, не одну сотню тысяч витков тонкого проводника намотали на катушки самодельных трансформаторов.

Нет лучшей школы опытных радистов — снайперов эфира, чем радиолюбительское движение. И как обидно, что этого не хотят понять руководители нашей радиопромышленности, которые вот уже несколько лет упорно отказывают радиолюбителю в самых необходимых ему материалах, деталях, ■приборах.

В от уже месяц завывает, засыпает снежными шквалами крышу колючий, морозный ветер. Хорошо, что домик зимовщиков до самой крыши засыпан снегом: он свалился бы «с йог», если бы не снег.

Выйти наружу, на поверхность, прорубив нору от двери, значит погибнуть. Третьего дня один сделал такую попытку. Он взял с собой веревку, ■привязал к кольцу у двери и, разворачивая ее, пошел сквозь наполненный снегом мрак к мачте антенны.

Он хотел проверить — цела ли мачта? Собственно, в этом не было необходимости: станция все равно не работала. Но начальник отпустил парня, ибо заметил, что тот начал томиться.

Нужно было пройти 20—25 метров в бушующей тьме полярной ночи. Когда он размотал половину веревки, вихрь свалил его с ног, откатил в сторону. Он переждал шквал, лежа в снегу и, чтобы определить (потерянное направление, стал натягивать веревку. Вдруг она освободилась. Холодные мурашки побежали по спине человека, когда он понял, что «связь» с домом оборвана... Он бросился назад...

Через два часа его ощупью нашли товарищи, тоже перевязавшиеся веревками, нашли окончательно обессилевхиего — в нескольких десятках метров от дома.