Техника - молодёжи 1937-01, страница 64

Кое-кто фантазировал, что на воздушных кораблях можно долететь ,даже до рая".

©них открытий, не говоря о неисчислимых выгодах, которые выявятся лишь со временем».

Когда современный читатель знакомится с посланием Бартолемеу Гуж-

ка, в' его представлении возникают знакомые образы мировой войны 1914—1918 годов и современных войн: воздушные бомбардировки городов, крепостей и морских флотов, авиоде-санты, а также образы современных мировых завоеваний авиации — полеты дирижаблей Нобиле и Эккенера над Арктикой, регулярные рейсы дирижаблей из Германии в Бразилию и

И если мы порой изумляемся гениальной фантазии Жюль Верна, то еще более изумительна прозорливость португальца, сумевшего в те далекие времена правильно предвидеть огромные возможности, открывающиеся перед воздушными кораблями будущего. Ведь Гужмаон писал свое послание королю на заре капитализма, за десятки, лет до создания братьями Монгольфье первых воздушных шаров.

К сожалению, о Технической стороне проекта Гужмаона никак нельзя отозваться столь же одобрительно, как о его военно-экономических предвидениях. Технически проект этого фантазера был безграмотен даже по условиям того • времени. Пытаясь рабски подражать природе, Гужмаон, видимо, был полным невеждою в механике, которая уже к его времени получила в трудах Галилея, Ньютона и других начало своего блестящего развития.

Описание воздушного корабля Гужмаона показывает, какую причудливую конструкцию придумал изобретательный бразилец. 'Его корабль должен был иметь корпус, напоминающий тело птицы — с головой, короткими крыльями и хвостом, играющим роль

62

руля. Таким образом, Гужмаон запроектировал нечто, напоминающее корпус самолета!, аппарата тяжелее воздуха. Но как этот аппарат должен был держаться в воздухе? Здесь начинается фантастика, напоминающая «идеи» барона Мюнхгаузена. Прежде всего, над корпусом помещались паруса, которые надувались ветром и подымали весь тяжелый корабль с людьми и грузом в воздух. В случае же отсутствия ветра паруса должны были надуваться при помощи особых мехов, расположенных внутри корабля. Дальше Гужмаон проектирует еще более удивительные «приспособления». Оказывается, верхняя часть корабля должна была притягивать нижнюю часть и таким образом поднимать все сооружение на воздух! Для этой цели в верхней части корабля на проволоке развешиваются куски янтаря, а палуба корабля покрывается соломенными цыновками. Гужмаон знал, что натертый янтарь притягивает соломинки, и решил широко «использовать» это явление. Кроме того, на двух возвышениях корабля он проектировал поместить шары — один с магнитом, а другой «с секретным притягательным веществом», — тянувшего палубу корабля вверх.

Изложив «техническую» сторону проекта, Гужмаон переходит к решающей части своего прошения. Он пугает короля, что широкое распространение его «изобретения» может вызвать многочисленные беспорядки и соблазнить на совершение многих преступлений, внушая их виновникам, что они останутся безнаказанными, если используют его (то есть изобретение), чтобы в один момент перенестись в другую страну. А потому он требовал полной и исключительной монополии на постройку и эжсплоата-цию своих воздушных кораблей с установлением тяжких кар для всех нарушителей монополии.

Стоило этому проекту попасть в руки кому-нибудь из крупных ученых того времени, чтобы он был безжалостно забракован. Но уровень науки, а особенно «придворной науки» в Португалии начала XVIII века — в стране, находившейся под жесточайшим гнетом изуверской католической инквизиции, — был так низок, что возразить Гужмаону никто не мог. На прошение Гужмаона король наложил самую благоприятную резолюцию. Он ему дал монопольное право на постройку и использование воздушных судов, предоставил ему профессорскую кафедру в Куимбрском университете и пожаловал пенсию в 600 мильрейсов (более 100 тысяч рублей золотом). Нарушителям монополии Гужмаона грозила смертная казнь.

Скажем несколько слов о самом доне Бартолемеу Лоуренсу де Гуж-маоне (или, как его неверно называют, Гузман; мы даем португальское произношение). О ранних годах его жизни в Бразилии мало что известно. Повидимому, он получил воспитание в иезуитской школе, но затем отошел от этой организации. Во многих книгах его называют иезуитам и священником — это не обосновано. Из Бразилии Гужмаон уехал в Германию, где ему как ученому покровительствовала одна герцогиня. Пользуясь ее протекцией, он был представлен пор.

тугальскому королю Жуану V. Воспользовавшись случаем, Гужмаон вручил королю свое прошение с описанием изобретения, над которым работал уже давно.

Разумеется, Гужмаону не удалось стать первым в мире -монополистом воздушных сообщений но той простой причине, что он не мог построить даже летающей модели своего аппарата. Однако, весьма замечательно в этой истории то, что изобретение Гужмаона, уже получившего прозвище «Увуадора» (летателя), приобрело широкую известность далеко за 'границами Португалии. Как только новость о проекте воздушного корабля дошла до Вены (Австрия)—а в то время для этого требовалось два месяца,—немедленно один предприимчивый венский издатель напечатал брошюру «Известие о летакмшэм корабле, который благополучно шри-был 24 июня из Португалии в Вену». Нечего и говорить, что это «известие» было сначала до конца вымыслом. Однако, в этой брошюре точно воспроизводился проект Гужмаона, и поэтому она составила большую ценность для последующих историков. «Известие о летающем корабле» сообщает, совсем в духе фантастических романов:

«24 июня 1709 года жители Вены были изумлены неожиданным зрелищем. В воздухе появилось огромное количество птиц, которые нападали на птицу огромных размеров, летевшую в центре. Когда вся стая приблизилась к земле, то огромная птица оказалась «машиной в виде корабля с распущенными над нею парусами, колыхавшимися в воздухе». Человек, находившийся в корабле, хотел опуститься на площади, но не смог', ветром его отнесло к башне, причем паруса зацепились за шпиль. Лишь через два часа путешественник смог отбить конец шпиля и опуститься на площади. Под охраной солдат —ибо

Один итальянский автор доказывал, что воздушные корабли будут погибать от ветра.