Техника - молодёжи 1937-06, страница 60

«Аугсбургскую газету», где приводил даты создания своих первых работ и историю своих исследований. В ответ на это была напечатана статья некоего Зейферта, в которой те же обвинения были повторены в ещё более резкой форме.

Одинокий, лишенный моральной поддержки, Майер не выдержал и весной 1850 г. выбросился из окна, решив покончить счеты с жизнью.

С сильно поврежденной ногой он был отправлен в санаторий, откуда его перевели в дом для умалишенных в Виннентале. Майеру было сказано, что перемена места лечения вызвана лишь климатическими соображениями. Новый врач Майера начал курс лечения вопросом: настаивает ли он на своих нелепых утверждениях? Увидя перед собой научного противника, Майер начал объяснять ему основные принципы нового учения о природе тепла. Для врача это было лучшим «доказательством» помешательства пациента. Майер был посажен в Одиночную камеру,

где мучительное и жестокое лечение продолжалось до 1854 г.

Домой Майер вернулся душевно разбитый и больной. Споры о приоритете не прекращались еще много лет, но официальная наука до самой смерти Майера (1878 г.) так и не признала его творцом основного закона современного естествознания.

Развитие принципа сохранения энергии, начавшееся в механике со времен Декарта и Бериулли, постепенно завоевав все области естествознания, не закончилось и в наши дни. Последние работы Эйнштейна и других ученых говорят о единстве материи и энергии, объединяя, таким образом, в один могучий синтез работы Майера, Джоуля и Гельмгольца с работами Лавуазье.

Но та формулировка закона, которую дал великий неудачник из Гейльбронна, является основой всей современной науки и техники, подводя прочную материалистическую базу под дальнейшие работы, еще глубже исследующие явления окружающей нас природы.

К. ВЕЙГЕЛИН

СПОР ТСМЕН-В03ДУХ0ПЛАВА ТЕЛЬ

Альберто Сантос-Дюмон родился в 1873 г. и провел детство и юность на обширных кофейных плантациях своего отца в глуши Бразилии.

В этом краю в душе молодого бразильца Каким-то образом зародился исключительный, страстный интерес к воздухоплаванию еще в такие годы, когда другие дети мечтают об оловянных солдатиках. Вспоминая свое детство, Сантос-Дюмон говорит, что .его пытливый ум почему-то не мирился с сознанием, что человек может плавать по воде, может мчаться по горам и долам, может проникать в недра земли, почему же он не может летать?

И вот, когда 18-ти лет бразилец приезжает погостить в Париж, он отыскивает адрес какого-то воздухоплавателя-профессионала- и отправляется к нему с просьбой:

— Устройте подъем на аэростате и возьмите меня с собой!

— Хорошо! Но вы должны, разумеется, заплатить!

Сын очень богатых родителей, с юности привыкший распоряжаться известными суммами, Сантос-Дюмон не смущен этим требованием. Его смущает лишь размер суммы — около 2 тысяч франков. Слишком дорого!

Проходит несколько лет..

Альберто — взрослый человек. Теперь он самостоятелен и в его распоряжении большие денежные средства. Он может уже пожертвовать и 2 тысячами франков за удовольствие продержаться в воздухе час или полтора.

Но вместо того чтобы обращаться к профессиональным воздухоплавателям, он отправляется к одному из фабрикантов, изготовляющих аэростаты, и с двух слов кончает сделку: ему

58

предоставляется возможность за . 2—3 сотни франков принять участие в полете. Это воздушное крещение оставило в душе молодого .человека чрезвычайно сильное впечатление.

Аэростаты того времени изготовлялись объемом; не менее 500 куб. м. У бразильца же родилась идея создания шара-пигмея, объемом всего лишь . около 10 куб. м, с оболочкой неизмеримо более легкой — из японского шелка. Шар-пигмей требовал и особой по легкости оснастки: исключительно легкой сети, крошечной корзины. Все это приходилось создавать в первый раз, и опытные фабриканты аэростатов только покачивали головами, слыша требования Сантоса, чтобы корзина весила не более 6 — 7 кг. Однако Сантос упрямо стоял на своем. И несмотря на все насмешки «знатоков», уверявших, что на таком шаре может полететь «разве только кукла», «Бразилия», весившая с корзиною и всеми приспособлениями не более 25 кг, прекрасно поднялась в воздух, унося в безоблачные высоты смелого новичка и баласт в 30 кг. За первым полетом шара-пигмея, окончившимся совершенно благополучно, последовали и другие. Имя Сантос-Дюмона стало упоминаться в разговорах техников и спортсменов уже без снисходительной улыбки; фабрики аэростатов стали получать заказы на изготовление шаров «по способу Сантоса». Это была первая крупная и несомненная победа молодого бразильца. Понемногу. он заинтересовал весь Париж.

Но сам Сантос этой победой не удовлетворился.

Он не хотел быть рабом ветра, а стремился стать «хозяином» воздуха.

Вращаясь в кругу воздухоплавателей всех категорий, изучая историю воздухоплавания, беседуя с техниками и учеными, молодой бразилец слышит со всех сторон скептические заявле-

— Управляемый аэростат? Но, бог мой! Это абсурд! У нас нет достаточно сильного двйгателя. Если вы примените паровую машину, вас жДет

та же неудача, какая постигла гениального Жиффара. Немыслимо брать в гондолу громоздкую паровую машину, с запасами угля и воды.

— А электрические моторы?

Ответ дает сам великий Эдисон, к

которому обращается предприимчивый бразилец:

— Я ищу. Кое-что нашёл. Но Современные электрические установки все еще ужасно тяжелы. Нет, вы с этим ничего не сделаете, молодой человек! Подождите, пока нам, электротехникам, удастся выдумать что-нибудь более рациональное. Вспомните формулу Жиффара. Воздухоплавание практически осуществится тогда, когда будет сконструирована машина размерами, как большие карманные часы, развивающая силу одной паровой лошади. Не раньше. А наши электромоторы покуда тяжелее в сто раз.

Сантос-Дюмон огибает на своем аэростате № 6 Эйфелеву башню, выполняя услЬщия для получения приза в ^00 тыс. франков.