Техника - молодёжи 1956-08, страница 39

СЕРДЦЕ является самым необыкновенным в мире насосом, весящим около 300 граммов. Оно перегоняет приблизительно 5 л крови по сосудам, длина которых 150 тысяч км.

Сердце делает за час около 4 320 ударов с силой, достаточной для того, чтобы заставить кровь циркулировать по всему нашему телу.

сердце сокращается:

за I минуту — 60 — 70 раз| за f день — оноло 100 тыс. раз. За каждое сокращение оно выбра-сыаает в сосуды 70 с№ крови.

При каждом ударе сердце может поднять более 200 г крови на высоту 1 м. В течение минуты оно в состоянии поднять этот груз на 70 — 80 м, то-есть на высоту 20-этажного дома!

сердце человека нагнетает крови:

за I секунду — 168 граммов| за I минуту — 10 литров| за I сутки —14 400 литров.

кровь проходит по кровеносным сосудам нашего тела всего за 23 секунды

Около 95% случаев сердечных заболеваний являются следствием артериосклероза, делающего артерии хрупкими; гипертонии, утомляющей сердце; сердечного ревматизма, изменяющего деятельность мышц и клапанов сердца, а также некоторых инфекций.

начал думать, каким же способом можно рассечь артерию внутри сердца. И хотя еще не было ясно, как это сделать, все тут же представилось ему в новом свете. Появилась уверенность: в схватке со смертью они выйдут победителями.

Утром в ординаторской собрались врачи. Евгений Николаевич рассказывал им, какой прибор необходим для того, чтобы рассечь внутрисердечную артерию.

— Идея хорошая, — сказал молодой аспирант, — но прежде чем ехать в министерство, надо посоветоваться с конструкторами и технологами и только лишь после этого хлопотать о срочном изготовлении этого прибора.

Профессор посмотрел на аспиранта и ласково сказал:

— Все это не так просто, как вам кажется- В министерстве такие вещи сразу не решаются. Там вначале потребуют написать авторское предложение, представить эскизы, чертежи, потом через неделю-другую его обсудят на техническом совете, и даже если одобрят, то и тогда внесут его только в план будущего года.

— А как же быть с больным? — спросил ассистент.

И вот когда были найдены пути спасения жизни

больного, когда нужно было дорожить каждым часом, ученый мог натолкнуться на непреодолимое препятствие.

— Все это не то, — сказал профессор, — нам надо итти к непосредственным исполнителям — на заводы, в мастерские.

В этот день Евгений Николаевич не зашел в палату к больному. Ему не хотелось встречаться с ним. Он еще не мог уверенно ответить на его вопрошающий взгляд, в котором теплились надежда и вера в могущество хирурга. Не мог же он сказать больному, что существующая практика сильнее логики и здравого смысла, что в министерстве такие дела быстро не делаются и прибор будет изготовлен тогда, когда в нем уже не будет надобности.

Вечером профессор позвонил знакомому хирургу Михаилу Герасимовичу Ананьеву, которого недавно назначили директором Научно-исследовательского института экспериментальной хирургической аппаратуры и инструмента.

— Сейчас же приезжайте ко мне, — сказал

ПРИБОРЫ ХИРУРГА

ИЛЬЯ КОРАБЕЛЬНИКОВ

Профессор вошел в палату и остановился у порога. ■ 'В дальнем углу слабый луч ночника освещал угол кислородной подушки. На стене металась тень медицинской сестры.

Александр Николаевич Бакулев долго осматривал больного, а его ассистент, профессор Евгений Николаевич Мешалкин, после того как ушел шеф, снова несколько раз прикладывался к груди, внимательно прислушивался к дыханию юноши, что-то вымерял на груди, отмечая какие-то границы. Он знал, что суженная легочная артерия не пропускала обогащенную кислородом кровь. Больной пристально наблюдал за каждым движением профессора, старался перехватить его взгляд, узнать его мысли, но хирург отводил глаза.

Неспокойно на душе у профессора. Он знает, что смерть притаилась у изголовья больного. Что же делать? Уже использованы все имевшиеся в его распоряжении терапевтические средства. И вот как будто нет никакого выхода. Не ждать же, когда наступит конец. Врачебный долг не допускал бездеятельности, он заставлял Евгения Николаевича непрерывно думать о больном, искать новых путей, бороться за его жизнь.

Спасение могла принести только операция. Он знал, что даже при всем мастерстве его шефа просто невозможно обычными инструментами выполнить столь редкую и сложную операцию, что она неминуемо должна закончиться катастрофой. Много часов ученый провел за письменным столом, разрабатывал топографию будущей операции, искал наилучшие подходы к артерии.

При обсуждении состояния больного шеф сказал:

— Нужен такой прибор, который позволил бы вторгнуться в полость сердца. .

Профессору Мешалкину понравилась эта мысль, и он

Ананьев. — Кстати, у меня и заведующий лабораторией хирургических инструментов Максим Максимович Трусов. Вот и посоветуемся с ним.

...Давно уже остыл чай в стаканах. В кабинете волнами стлался табачный дым, а врачи и инженер обсуждали схему будущего прибора. Максим Максимович подробно, в мельчайших деталях выяснял, какими свойствами должен обладать новый аппарат.

А на следующий день в лабораториях и мастерских инженеры и врачи, слесари и фрезеровщики, токари и лекальщики экспериментального института готовили оружие против смерти. Днем и ночью они разрабатывали эскизы и чертежи и тут же воплощали их в металл. Созданные варианты тут же испытывались, в них вносили (поправки. Через трое суток требуемый аппарат был готов.

Пока в институте экспериментировали на подопытных животных, в клинике считали часы и минуты, с нетерпением ждали, когда же можно будет осуществить трудную операцию и спасти жизнь больного.

...Аппарат доставлен в клинику. Мешалкин взял в руки согнутую никелированную трубку, заканчивающуюся рукояткой, и стал внимательно рассматривать ее. Инструмент действовал четко: стоило нажать на рычаг, как тотчас же из гнезд выдвигались ножи и образовывали треугольник.

— Это, пожалуй, то, что надо, — сказал профессор.

...Уколом скальпеля вскрыта передняя стенка правого желудочка сердца. Хирург осторожно провел через него аппарат с закрытыми ножами к устью легочной артерии, нажал на рычаг рукоятки, сделал легкое, едва уловимое движение на себя и рассек суженный клапан легочной артерии...

Не спалось профессору Мешалкину. Ночью он снова

33