Техника - молодёжи 1964-05, страница 11
Он действительно любит музыку, животных, цветы, жизнь. Он любит математику... «Моя работа теоретика, — говорит он, — никакого отношения не имеет к атомной бомбе. Я совсем не обязан думать о последствиях своих исследований». Разве это так? А ведь это типичный ответ для многих западных ученых. Третий пример... В Хиросиме, где не хватает врачей, создана одна из лучших клиник в мире. Она управляется Академией наук США. Тысячи людей, пораженных радиацией, устремляются сюда в надежде на по- ЫЙ-МИР С РОБЕРТОМ ЮНГОМ мощь. Но людей здесь не лечат. Ученые только исследуют больных, делают им анализы, следят за ходом лучевой болезни. Им важно установить течение болезни и ее последствия. Я был потрясен таким отношением к людям. Будучи в Вашингтоне, я обратился к ученому Кис Кеннану, который руководит работой клиники. «Вы создали клинику на бывшем японском кладбище, — сказал я. — Вы не лечите больных, а только исследуете их — это вызывает протест японцев». «Японцы начали войну, — оправдывался ученый. — Что же прикажете — целовать их в обе щеки?» «Но представьте себе, — пытался я разъяснить ученому, — что вы едете на автомобиле. Навстречу вам по левой стороне мчится велосипедист. Вы его сбили. Он нарушил правила уличного движения, но разве вы не подберете его и не отвезете в госпиталь?» «Нет, — возражал ученый, — прежде всего я позову полицию, чтс*5ы установить, кто прав, а кто виноват». Разве это не еще один пример ограниченности ученого? Но бывает и хуже. Мне дважды приходилось по работе встречаться с американским ученым Теллером. Он никому не доверяет, даже .своим коллегам. Он оголтело обвиняет Советский Союз в желании уничтожить весь мир. Он требует гонки вооружений в США, стоит за атомную войну. К счастью, его авторитет в политической и научной сфере сейчас резко упал. Но атомный шизофреник не одинок. Есть сейчас в Америке, да и в Европе, разного рода научные школы стратегических мыслителей. Военные математики — они видят политику, как своеобразную математическую игру, где война представляется им одним из компонентов задачи. Эти люди не всегда агрессоры, однако в момент политического кризиса они могут стать весьма опасными. Вспоминаю разговор с одним из таких «играющих» людей — французским генералом Галуа. При моем посещении он как раз на карте и машине «разыгрывал» войну за стратегов обеих воюющих сторон. Он был доволен своим занятием. «У нас лишь одно слабое место в схеме, — огорчался генерал, — как будет реагировать народ?..» «На это сильное место я как раз и рассчитываю», — ответил я. — НАД КАКОЙ ПРОБЛЕМОЙ ВЫ СЕЙЧАС ТРУДИТЕСЬ И О ЧЕМ СОБИРАЕТЕСЬ ПИСАТЬ? — Сейчас меня больше всего интересует проблема международного сотрудничества ученых. Для изучения этого вопроса я и приехал в Советский Союз, чтобы побывать в Дубне, в Объединенном институте ядерных исследований. До этого я посетил Международный институт физики в Церне, в Швейцарии. Журналисты обычно описывают научные эксперименты. Я же хочу показать сотрудничество людей разных национальностей в лабораториях. Здесь ученые собираются, чтобы создавать новое. Они вместе живут и работают, а потому и лучше узнают друг друга. С точки зрения международного сотрудничества Дубна производит блестящее впечатление. Здесь много различий с институтом в Церне, кстати говоря, тоже Robert Jungle: Bin Institut f<ir ZvLkunftefragen u им Jrtk Jut. .Si, mfl,Mft«heeMH«huldJ||,niWto)wb«i4, nrtt- ArbrtwgMnrtuAiSui. ftrafiwvtlNsu, Ш'йямп W- Аатограф Роберта Юнга рядом с названием его статьи «Институт по изучению будущего. Репортаж и» 197S года»: «Посвящается читателям журнала «Техника — молодежи», которым принадлежит будущее. Р. ЮНГ». весьма интересным. В Церне работают опытные физики с большой практикой. В Дубне много молодых ученых — представителей стран, где физика зачастую дело новое. Здесь они проходят хорошую подготовку под руководством советских ученых. В Дубне много ученых-женщин, а в Церне их почти нет. Ученых в Церне ничего не интересует, кроме физики, у вас же в Дубне много ученых занято общественной работой. Думается, и в дальнейшем надо всеми силами укреплять сотрудничество ученых разных стран. Ведь в мире существует сегодня огромное количество жизненно важных и интересных международных проектов, направленных на благо народов, но эти проекты можно осуществить лишь совместными усилиями многих государств. И лишь в том случае, если будет мир на земле. Вот почему я и являюсь активным сторонником мира, если можно так сказать, из чисто практических соображений. — ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О БУДУЩЕМ НАУКИ? — Я не ученый, и мне очень трудно быть оракулом грядущего в науке. Но я убежден, что в наши дни, когда древо знаний становится все ветвистее, а специализация ученых все уже и уже, прогнозированием научного прогресса должны заниматься целые исследовательские институты. Один из таких — институт футурологии — я намерен основать в Вене к концу этого года (об этом, кстати, и рассказано в моем «Репортаже из 1975 года», помещенном в журнале «Атомный век»). Мне хотелось бы, чтобы это был международный научный центр, подобный дубненскому Объединенному институту ядерных исследований. Ученые, всесторонне проанализировав новейшими методами вчерашнее и сегодняшнее состояние науки, могли бы выявлять наиболее прогрессивные тенденции в науке и давать компетентные рекомендации координационным центрам разных стран. Мы, со своей стороны, надеемся ■ позаимствовать богатый опыт Советского правительства в области экономического планирования на годы и десятилетия вперед. Мне хотелось бы знать мнение ученых разных стран по вопросу о создании института футурологии. 1944 г. ПРОШЛОЕ „ОКОН В БУДУЩЕЕ" В одном из американских научно-фантастических журналов в 1944 году был опубликован не очень длинный и не очень интересный рассказ «Последний срок». Спустя несколько часов полиция арестовала тираж, а сотруднини ФБР, показав главному редактору свои удостоверения, спросили его ■ упор: «Кто вам выболтал?» Оказалось, что в рассказе была очень точно описана атомная бомба, примененная а действительности год спустя. В описании как будто умышленно была допущена тольно одна неточность в дозировке урана, но в остальном все соответствовало действительности. Больше того, автор даже не скрывал, что речь идет о современной войне. Псевдонимы воюющих сторон раскрывались крайне просто: достаточно было прочесть их справа налево. Правда, здесь автор ошибся, поскольку считал, что атомную бомбу создали немцы. Редактору не составило особого труда доназать свою невиновность, а сотрудники ФБР оказались в затруднительном положении. Должны ли они настаивать на аресте номера и тем самым обратить на него всеобщее внимание или же разрешить его к продаже и огласить самую сокровенную из всех государственных тайн? В конце концов номер освободили, сделав вид, что ничего не случилось, а с редактора взяли клятву, что об этом случае никто ничего не узнает. 7 |
