Техника - молодёжи 1965-05, страница 10

Я указывал, наконец, как на самый наглядный пример (выводивший из себя моих противников) на нос Бурбонов, сохранившийся у герцога Немурского, несмотря на то, что в его жилах течет V128 крови Генриха IV... Мендель доказал, что при скрещивании, например, зеленого и желтого гороха получится не желто-зеленый (то есть не пятнистый и не средней окраски), а в первом поколении исключительно желтый. Но что еще удивительнее — в следующем поколении вместо исключительно желтых получаются и те и другие, в отношении трех желтых к одному зеленому. В третьем поколении зеленые окажутся чистокровными, а из желтых чистокровными окажется только треть, остальные же две трети разобьются поровну на зеленые и желтые... Самым важным результатом является, конечно, тот факт, что признаки не сливаются, не складываются и не делятся, не стремятся стушеваться, а сохраняются неизменными, распределяясь между различными потомками. Кошмар Дженкина, испортивший столько крови Дарвину, рассеивается без следа».

В первый период своего развития менделизм дал пищу многим ошибочным гипотезам, пытавшимся представить гены в качестве независимых, неизменных и неделимых первооснов, которые, подобно химическим элементам, якобы создают своими сочетаниями все многообразие жизни.

Однако уже в третьем десятилетии нашего века теория гена претерпела серьезные изменения. Раньше о материальной физической и химической природе гена высказывались только догадки. После опытов Томаса Гента Моргана стало ясно: гены не что иное, как звенья одной длинной линейной цепочки — хромосомы. Хромосома содержит в себе сотни генов, связанных в одну группу сцепления.

В это же время был развеян миф о неизменности генов. Обнаружилось, что мутации (изменения в химической струк-

ht cht hr т гЯ iu • M «• ЯШ в

d h т ht ht to ftht Л u

I A1 ^; A2 A3 I A4 I A5 I A6

J L

?%Жг1б05 ^

rl589 Ш/А rPB230 £

Техника составления нарт, разработанная для гена «ахетэ-скутэ» у дрозофилы, позволяет найти положение мутации (черные полоски) внутри области г II для ДНК фага T-4. Каждая черточка из семи (нижний ряд) являет собой наименьший из мутирующих эле-~ ментов ДНК — ве-[i роятно, отдельную ^р пару оснований.

»• ⁹ • •«

% •

t •

1 •» «

Как только среди нормальных «бляшек» на культуре В, зараженной фагом T-4, появляется характерное пятно (в квадратике), значит, произошла мутация на участке г||.

Если перенести по капельке раствора из аномального пятна, содержащего смесь стандартных и мутировавших фагов, в две разные чашки — с культурой В (слева) и культурой К (справа), то получатся разные результаты. Ибо на культуре В мутант ^ II может развиваться (аномальные пятна, слева), а на культуре К — нет. На культуре К развивается лишь нормальный фаг (бляшки обычной формы, справа).

туре звеньев хромосомы) могут происходить не только самопроизвольно. Прямое воздействие экспериментатора, скажем введение химического препарата или рентгеновское облучение извне, также способно вызвать мутации.

Орудуя невидимыми лучами, словно тончайшими искуснейшими спицами, генетики научились разрывать одни химические связи, соединять другие, нащупывая местоположение различных генов. А микроскоп позволил зримо установить расположение этих звеньев в хромосомной цепочке. Однако, несмотря на все успехи хромосомной теории наследственности, гену все же опять не повезло. Генные мутации, связанные с определенными локусами (участками) хромосомы, стали рассматриваться как изменения элементарных биологических корпускул, подобных неделимому атому. И вот с позиций тогдашней хромосомной теории наследственности ген стали рассматривать как единицу мутации, рекомбинации и функции. Дескать, при мутациях ген преобразуется только в целом, а не по частям. Излюбленной аналогией того времени было такое сравнение: мутировавший ген — все равно что химический изомер прежнего гена. Иными словами, при мутации изменяется лишь пространственное строение гена, состав же его остается тем же самым — как была белковая молекула, так она и осталась. (В те годы считалось, что не ДНК, а белок является материальным носителем наследственной информации.)

Учение о гене как о единице рекомбинации предполагало, что хромосомы могут обмениваться только целыми генами, но не их частями. Наконец ген, фигурировавший в упомянутой концепции как «единица функции», считался этаким индивидуалистом, на свойства которого не влияют соседи по хромосомной шеренге И уж, конечно, ни о каком взаимодействии частей внутри генов не могло быть и речи.

Поворотным пунктом в истории науки стало открытие дробной структуры гена, сделанное в опытах на дрозофиле И конечно, разработка центровой теории гена (см. цветную вкладку). Оказалось, что ген делим. И что мутировать могут отдельные его участки — центры. Более того: хромосомы при