Техника - молодёжи 1967-11, страница 12

Каждая нрупица труда, связанного с освоением космоса, бесценна. Перефразируя Маяковсного, наверное, можно сна-зать, что земной путь в космос «та же добыча радня...». Хронология освоения пространства хорошо известна: 4 октября 1957 года в СССР запущен первый искусственный спутнин Земли; 12 апреля 1961 года первый в мире носмичесний корабль «Восток» с человеком на борту, совершив полет вокруг земного шара, благополучно вернулся на Землю... А как ра

ботают люди, готовя эти великие историчесние события? И вот в записках космонавта АЛЕКСЕЯ ЛЕОНОВА, подготовленных агентством печати «Новости» для французского издательства «Ашет», прослеживается в мельчайших, но очень важных для настоящего и будущего деталях весь долгий и сложный путь землянина в открытый космос.

Мы публикуем отрывок из его книги, подготовленной к печати для французского издательства «Ашет».

КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПОДВИГА

Герой Советского Союза летчик-космонавт Алексей ЛЕОНОВ

КАК ДЕЛАЮТ КОСМИЧЕСКУЮ МЕБЕЛЬ

Всем отрядом приехали в конструкторское бюро знакомиться с новым кораблем. Я слышал о нем уже раньше и отлично представлял себе его схему. Будет новая работа. И сделает это кто-то из нас. Интересно, кому доверят этот сложный эксперимент?

Собралась большая комиссия. Главный конструктор подробно рассказал о задачах полета.

Затем предложил мне произвести выход из кабины в шлюз и на площадку.

Мне! Как это понимать? Заявка на будущее? Случайность? Или заранее обдуманное решение? Долго надевал скафандр, занял место в корабле и по команде произвел шлюзование. Почему-то очень торопился. Наверное, сильно волновался — за мной наблюдали десятки глаз членов комиссии и моих товарищей. Волновался еще и потому, что после опробования системы следовало дать заключение о возможности выполнения задуманного. Надо дать заключение грамотно и веско.

Итак, начинаем работать над новым кораблем. Нам придется создавать его с винтиков.

О тливали ложемент. Это новое в подготовке к полету. Речь идет об устройстве профилированной спинки персонально для каждого космонавта.

Выглядит это так. Заранее готовится стапель, заливается гипсом и нивелируется. После этого пилот, раздетый до плавок, ложится в стапель, затягивается ремнями. В этом поло-' жении нивелируется в продольной оси. Тут-то и возникают неприятности. Начинают заливать раствором гипса при температуре плюс 10—12 градусов. Выше температуру поднимать нельзя — происходит слишком быстрое затвердевание. После того как тебя залили, ждешь, когда все затвердеет. А поза страшно неудобная. Мне больше всего неприятностей доставил выход из отлитого ложемента. Каждый волосок на теле словно якорь, а таких якорей у меня много. С болью покинул свою раковину, после чего около часа смывал с себя въевшуюся в кожу белую массу.

Мне не повезло. С завода сообщили о непригодности моего ложемента — он вышел за рамки расчетного. Уж слишком роскошно лежал в стапеле! Итак, надо «пожаться», чтобы войти в норму. Значит, снова нужно пройти весь неприятный процесс.

П римерял новый скафандр. Меня поразили и его белизна и новизна многих элементов. Почти торжественно облачили меня в новую одежду — и тут полное разочарование. Все не по мне, особенно в талии. Туда можно было бы «(посадить» еще одного такого, как я. Каждый космонавт стремился получить скафандр посвободнее — и вот во что это вылилось!

Срочно сняли с меня мерку и запустили в производство новый скафандр. А мой — на испытания.

Скафандр готов — сообщили вчера, а сегодня я уже на предприятии.

Да, это уже другая одежда! Все хорошо — и шлем, и ботинки, вся система. Ничего не давит и не жмет. Так было до тех пор, пока не стал примерять кресло. Вот тут-то костюмчик и проявил себя! Невозможно согнуть ноги в коленях.. Когда стали разбираться, в чем дело, выяснилось, что коленный шарнир опустили на 70 мм. Выход один — пустить и его на тренировки и начинать шить новый. Но завтра надо в нем центроваться. В перерыве сам написал на гермошлеме: СССР.

Н амучился, как никогда. Очень быстро на меня надели скафандр, посадили в кресло, согнули ноги до заданного положения и затянули ремни. Жгуты на коленях впились, как вампиры, — терпеть было почти невозможно. В таком положении подвесили вверх ногами. И тут началось.

— Каким «струментом» будем замерять углы? — сипловато спросил начальник.

— Вчерашним!

— А где он?

— В цехе.,.

Побежали в цех за «струментом», а я вишу вниз головой. Вернулись с пустыми руками — оказывается, мастер двое суток подряд работал, а сейчас ушел домой и забрал с собой ключ. А я все вишу!

— Ну что же будем делэть?

— Делайте что хотите, только побыстрее!

ешили нивелировать на глаз. Когда я им показал рубцы на коленях, специалисты раскаялись. Но мнэ-то от этого не легче!

Н аконец-то закончил всю программу «скафандр — кресло». Сегодня завершающий тур: отливка ложемента в новом стапеле.

Надели на мой скафандр капроновый чехол. Уложили в стапель и затянули до упора. После этого дали возможность «поиздеваться» надо мной операторам кино. Лежать под палящими лампами без вентиляции и улыбаться! Больше того, киношников не устраивает вспотевшее лицо—им нуж-. на матовая кожа. Ну уж, простите, снимайте с потом и показывайте людям. Космос — это не трибуны и цветочки с автографами, а тяжелый труд.

Ребята долго замешивают алебастр, затем так же долго льют липкую жижу за шею. Это неприятно, хотя ничто тела не касается. Незаметно оказался вмерзшим в корыто — вылезти помогли ребята с помощью лебедки. Для кино, наверное, интересный кадр.

Р ешили важный вопрос с люк-лазом и креслом. При открытии люка он касался кресла. Надо урезать кресло второго пилота, а мои плечи еле влезают в него. Если урезать кресло, значит я автоматически выбываю из кандидатов в экипаж на этот полет. Значит, надо резать люк. Но насколько?

Решили уменьшить на 15 см. На шаблон люка надели кольцо меньшего диаметра, и я в скафандре под избыточным давлением полез в это кольцо.

— Пролез!!!

8