Техника - молодёжи 1971-08, страница 9
Академик Б. КАДОМЦЕВ отвечает на вопросы корреспондента «Техники — молодежи» А. Харьковского Рис. С. Пивовврова _ Е? олыпинство физиков-теорети- ков сделали свои открытия в возрасте до 30 лет. Вы один из самых молодых академиков, избранных в 1970 году. Но ваша область — физика плазмы — много моложе вас. Как же начинался ваш путь в науку? — Я закончил МГУ в 1951 году. А первые работы по физике плазмы, принадлежащие перу академиков И. Тамма и А. Сахарова, датированы предшествующим годом. То был начальный период новой науки, о которой я не знал совершенно ничего. И вот в 1955 году меня приглашают на Всесоюзное совещание по управляемым термоядерным реакциям. Слушая доклады, прения, я был буквально потрясен. Рядом со мной — целая область физики, и я не видел о ней в печати ни строчки! (Год спустя И. Курчатов рассекретил ее на знаменитом выступлении в Англии, в Херуэлле.) И какая заманчивая перспектива: открыть для человечества неисчерпаемые источники энергии! С самого начала меня привлекла стройность и прозрачность законов, на которые опирается физика плазмы. Но уже тогда было ясно, что они весьма приблизительно описывают поведение плазмы: накопилось много фактов, которые никак не удавалось объяснить. Мне стало ясно — до создания управляемой термоядерной реакции пройдут еще годы и годы. Передо мной, теоретиком, открылось огромное поле деятельности. И я надолго связал себя с новой областью знания, физикой плазмы. — Расскажите, пожалуйста, подробней о времени студенчества. Был университет, встреча с парадоксами современной физики, увлечение исследованиями своих учителей, не так ли? Потом работа, ие связанная с плазмой, — ей тоже ведь нельзя было изменить. Кто-то, побывав вместе с вами на конференции, возвратился к старым делам. Почему у вас все произошло иначе? — Пожалуй, труднее всего ответить, почему поступил именно так. как поступил. И все-таки попробую дать ответ. «НЕТ НИЧЕГО ПРАКТИЧНЕЕ ХОРОШЕЙ ТЕОРИИ» У меня были замечательные учителя. Они не только знакомили нас, студентов, с новейшими достижениями физики конца 40-х годов, но и не скрывали тех споров, которые шли в среде ученых. Мио атома, Схема установки, на которой началось изучение термоядерного синтеза. Установна давала быстрый газовый разряд в прямой трубе. 3 К ВАКУУМ ным НАСОСАМ —- ИСКРОВОЙ 'ПРОМЕЖУТОК ПР0В0А,-- БАТАРЕЯ "" КОНДЕНСАТОРОВ куда они ввели нас, действительно казался парадоксальным. Трудно понять, как это электрон попадает с одной разрешенной орбиты на другую, так и не побывав между ними. И почему принципиально нельзя узнать одновременно скорость электрона и точку, где он в данный момент находится? Даже физик № 1 — А. Эйнштейн — так и не смог принять вероятностную картину процессов в микромире. Он не верил, что бог (тагк он называл природу) играет в кости. И все-таки большинство студентов физфака примиряется с законами микромира еще на третьем-четвертом курсах. Что же делать, если нашему воображению вход в мир атома запрещен? Есть лишь математический аппарат, который позволяет нам туда проникнуть. Многих моих товарищей такое положение, кажется, не смущает. Они заняты поисками трансурановых элементов, новых элементарных частиц и другими важными задачами. После окончания университета я тоже увлекся проблемами неклассической физики. Но отсутствие до конца ясной и наглядной картины микромира меня все же смущало. А в физике плазмы привлекала как раз наглядность представлений. Для меня формулы, математические уравнения — только средство описания реальных физических явлений. Мыслить я пытаюсь образами, картинами процессов, протекающих в плазме Быть может, эта моя особенность и привела меня туда, где я сейчас работаю, — в отдел плазменных иссле б |
