Техника - молодёжи 1972-09, страница 29

Рис. Р. Авотина

Тончайшего луча легчайшая частица Не мотет тоньше стать₉ не мотет измениться, Не расчленит ничто единство естества — Тан — в мел том — шел т из на, и в синем — синева. Начальный свой состав све/77, воздух и вода, О, Мудрость Вечная! — хранят в себе всегда. Все из твоих щедрот, и только твой предел Способен посягнуть на нрепость этих тел,

Неискушенная в познании мысль не раз попадала в тупик. Зато великие физики в одиночку\ подчас интуитивно нащупывали принципы невозможности. И как только находили их, наука делала новый рывок вперед. «Постулаты бессилия» неизменно становились источником могущества и силы мысли.

Об этих парадоксальных принципах и рассказывает публикуемая статья.

смотра представлений о времени и пространстве применительно к ультрамалым масштабам. Академик И. Тамм в 1960 году охарактеризовал сложившуюся ситуацию такими словами:

«Становится все более вероятным, что даже при использовании любых косвенных методов измерения пространственное положение и момент времени принципиально не могут быть измерены с точностью, превышающей некоторый определенный предел. Конечно, с точки зрения наших обычных масштабов этот предел ничтожно мал; так, предел точности пространственных измерений никак не может превышать миллионной доли размера атомов. Однако все же какой-то определенный предел, по-видимому, существует. Но раз так, то самые понятия точной координаты и точного момента времени становятся ненаблюдаемыми, то есть фиктивными, и, стало быть, не могут быть положены в основу изучения реального мира».

Иной неискушенный в науке человек может подумать, что ученые изверились в познании и воздвигают ему границы. Но академик И. Тамм подчеркивает: «Дело не в ограниченности нашего познания».

Тогда в чем же? Совсем в другом. Вторжение теоретиков в новую область исследования и прежде начиналось с установления основных постулатов или принципов. Их называют еще и по-другому — аксиомами или предпосылками. Названия разные, а суть одна: чаще всего принцип говорит не о том, что возможно и должно произойти, а о том, что невозможно и неосуществимо.

Поскольку речь идет об ограничениях, бывает велик соблазн окрестить их «догмами», «постулатами бессилия» или даже «барьерами на пути науки». Подобные оценки не только неверны, но прямо противоположны истинному смыслу парадоксальных принципов невозможности. Вы не согласны? Терпение, доказательства следуют.

Строки, написанные французским поэтом Дюларом в середине XVIII века, воспевают удивительное открытие Ньютона. В 1666 году великий физик вооружился стеклянной треугольной призмой и начал свои знаменитые оптические исследования. Он разложил солнечный свет на однородные цвета спектра и нашел, что ни преломлением, ни отражением не удается изменить цветовой тон монохроматического луча. «Если какой-нибудь сорт лучей, — записал Ньютон, — был хорошо отделен от лучей другого рода, то после этого он упорно удерживал свою окраску, несмотря на мои крайние старания изменить его».

Проделав изрядную экспериментальную работу, Ньютон обобщил многочисленные опыты в постулате, который гласил: никаким подбором источников света, призм, зеркал, пленок и т. п. невозможно изменить цвет однородного луча. Так в физику вошел один из первых принципов запрета. Он не встретил никаких возражений ни в ученом мире, ни за его пределами. Больше того, поэты восторженно приняли постулат Ньютона и посвятили ему немало стихов. А ведь речь шла об отрицательном научном результате.

Совсем иная судьба ожидала идею о невозможности вечного двигателя. Понадобилось несколько столетий борьбы с изобретателями «перпетуум-мобиле», прежде чем эта идея — одна из самых плодотворных в науке — была возведена в ранг непреложного принципа. Древние греки не помышляли о создании движения из ничего; Аристотель учил, что телега без лошади не поедет. И только средневековым схоластам померещилось, будто они напали на след глубочайшей мировой проблемы.

По-видимому, к тому был повод — открытие магнитной руды. Таинственная сила ее притяжения возникала, казалось, из ничего. Быть может, этот поразительный феномен и заставил многих уверовать в возможность «перпетуум-мобиле». В средние века постройка его считалась задачей более высокого порядка, нежели осуществление мечты алхимиков о превращении неблагородных металлов в золото.

Во времена Леонардо да Винчи в одном из итальянских городов был пруд, где лучшие механики Европы состязались в искусстве сооружения мельниц, приводимых в движение... стоячей водой. Ни одна мельница, конечно, не работала. Не действовали и сотни других подобных устройств. Не потому ли идея о невозможности вечного движения получила название «постулата бессилия»? Этот постулат вначале овладел лишь ограниченным числом умов. Галилей, Кеплер, Стевин, Гюй-гене, Декарт, Лейбниц были одиночками среди полчищ изобретателей «перпетуум-мобиле». Но одиночками

27