Техника - молодёжи 1973-08, страница 16

мики, в моих глазах столь же невежествен, сколь невежествен специалист в области квантовой теории, всерьез полагающий, что купол Сикстинской капеллы расписан Ван-Го-гом. Пожалуй, подобные крайности не существуют, но «отклонения» имеют место. Я не взялся бы сегодня утверждать, что научная фантастика выполняет роль моста, связывающего подобные две «культуры», но несомненен тот факт, что она выступает как один из таких мостов. Не сказал бы, что сейчас на этом мосту оживленное движение, но в будущем оно, несомненно, усилится».

Теперь мне хотелось бы вкратце остановиться на вопросе соотношения понятий «фантастика» и «будущее». Я рискну высказать несколько неожиданных, быть может, заявлений.

По моему мнению, научная фантастика более, чем какой-либо другой вид литературы, есть литература сегодняшнего дня. В этом-то и таится секрет ее притягательности — она описывает то, что происходит с миром сегодня.

Видимо, этот тезис следует пояснить. Сфера научной фантастики — воображение, а не предсказание; в противном случае она оперировала бы глаголами в будущем времени, а не в прошедшем. В самом деле: когда начаться будущему? В 1984 году? Через пять лет? Через год? Завтра? В следующую минуту? Сейчас? Каков бы ни был ответ, когда бы, по нашему мнению, будущее ни начиналось, мы вечно у его истоков. Один шаг по направлению к завтрашнему дню—и этот день уже нынешний! Все, что в наших силах, это только вообразить себе будущее, и, конечно, каждый представит себе свой вариант, в соответствии со своими надеждами, стремлениями, идеалами. Нужна в буквальном смысле машина времени (ее еще изобретут!), чтобы одолеть безбрежные просторы грядущих времен.

Наши представления могут основываться только на том, что мы предполагаем или знаем наверняка. Отсюда вывод: наш образ будущего составлен из бесчисленного множества индивидуальных представлений о настоящем.

Так пишут (и писали) лучшие писа-тели-фантасты.

Однако XX век несколько отличается от прочих. И пожалуй, как никакой другой, этот век создан для научной фантастики.

Сравнивая теперешнюю жизнь с жизнью даже 30-х годов нашего же столетия, со временем, когда умудрялись обходиться без антибиотиков, телевизоров, магнитофонов, космических полетов, моющих средств, электронных машин, ядерной физики — без всех этих достижений современной цивилизации, — начинаешь с особенной остротой ощущать, что

мы воистину живем в век фантастических возможностей.

Большая же часть читателей, претендующих на образованность, полностью (или почти полностью) игнорирует этот факт. По-прежнему фантастика считается какой-то побочной ветвью литературы. В современном литературном мире фантасты — изгои. А между тем научная фантастика, как уже справедливо замечено ее исследователями, единственный род литературы, не поворачивающийся спиной к будущему.

В Англии это положение усугубляется тем, что привычка к категоричности содержится в самой натуре англичанина: если вы читаете Шекспира, то вы просто не можете читать научной фантастики, а если вы приверженец фантастики, то, следовательно, вы не заслуживаете особого уважения...

По-моему, такая категоричность — крайность и, как всякая крайность, отпадет со временем. Те же, кто считает себя идейным противником фантастики, по-видимому, просто не любят (или не умеют) думать. Мозг, как и тело, не может существовать (или хотя бы по-настоящему функционировать) без гимнастики. Я полагаю, что это тоже одна из главных причин, почему одни пишут (а другие читают) научную фантастику. Она привлекает не только своей исключительной занимательностью, но и расширяет наш кругозор, стимулирует и укрепляет мышление. Можно добавить, прибегая к образным сравнениям, что фантастика похожа на скальпель, расслаивающий единое целое на составные части для Анализа...

Ну и в заключение собственно о жанре.

Научная фантастика занимается всем, что не случилось: это может быть то, что, весьма вероятно, случится, либо то, что с той же степенью вероятности не произойдет. Но как бы ни поступил автор, в соответствии с законами жанра он должен постараться убедить вас, что это могло бы случиться. Если он не предпринимает подобной попытки, то из-под его пера выходит современная сказка. В качестве формального определения научной фантастики можно привести слова, сказанные, к сожалению, не мной:

«Научно-фантастический рассказ предполагает наличие открытия в науке, или технике или его эффекта, следствием которого оказывается нарушение привычных норм жизни. Характер данного открытия таков, что оно не может быть совершено на том этапе развития человечества, которого оно достигло ко времени создания рассказа».

Перевод с английского Вл. ГАКОВА

>ренил номера

Игорь ГРУДЕВ

Миниатюры

С тех пор

Немало времени прошло. В костре курилось Старое весло: Из дыма

Вырисовывался парус И таял в небесах Машинным паром.

Гром весенний.

Город словно лаковый.

Все вокруг сверкает и горит.

Капельки дождя,

Как будто лампочки

С ниточкою молнии внутри.

Ночь. Плеск волны. И вдруг проснулась Немая музыка раздолья: Иголка месяца коснулась Борозд кружащегося поля.

Хоть и видится все так суетно, Но намеки есть красоты: Оживают, плывут под утро Тени звезд — земные цветы.

В лужах плавают льдинки, И в лицо бьет с разбега Наконечник дождинки С оперением снега.

Уже не грезится, не снится — Открылся нам вселенной свет: То звезды подняли ресницы Длиною в миллионы лет!

Сон

Стало время. Тихо. Недвижимо. Только еле различишь вдали, Как минуты, белые снежинки, Засыпают циферблат Земли.

Четверостишия

Лежит незримой тенью, Незнаема пока, В четвертом измерении Пятая строка.

13