Техника - молодёжи 1975-11, страница 34

ВРЕМЯ, ЛЮДИ, АТОМ

АЛЕКСАНДР ПОРТНОВ, кандидат геолого-минералогических наук

В поисках урановой

РУДЫ

ПРОДОЛЖАЕМ ПУБЛИКАЦИЮ СЕРИИ СТАТЕЙ ПОСВЯЩЕННЫХ ЗАРОЖДЕНИЮ СОВЕТСКОЙ АГОМЮЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ. НАЧАЛО СМ. В № 6—10 ЗА 1975 ГОД

Как уже знают читатели журнала, советские исследования по атомной проблеме, прерванные войной, возобновились в начале 1943 года (см. статью М. Первухина «У истоков урановой эпопеи» в № 6 за 1975 год). В тот же год восьмидесятилетний академик В. Вернадский писал президенту АН СССР академику В. Комарову:

«Считаю необходимым восстановить деятельность Урановой комиссии, имея в виду как возможность использования урана для военных нужд, так и необходимость быстрой реконструкции последствий разрушений от гитлеровских варваров. Для этого необходимо ввести в жизнь источники новой мощной энергии».

О какой Урановой комиссии упоминал выдающийся советский геохимик? Так называлась научная организация, учрежденная по инициативе академика В. Вернадского еще в начале 30-х годов. Она объединяла геологов и геохимиков и ставила своей целью определение распространенности урановых минералов и РУД-

Академик В. Вернадский был душой работ по изучению радиоактивности на всей огромной территории нашей страны. Значение этих работ ученый оценил еще в 1908 году, когда на съезде Британской ассоциации содействия развитию науки познакомился с английским геофизи

ком Д. Джоли. Много лет спустя, в 1937 году, на XVII сессии Международного геологического конгресса В. Вернадский сказал:

— Я думаю, немногие из здесь присутствующих были на съезде в Дублине в 1908 году и имели счастье слышать доклад Джоли и с ним Беседовать. Мне Джоли тогда открыл глаза, и в 1910 году я выступил на заседании Российской академии наук с речью «Задача дня в области радия», где выдвинул необходимость систематического изучения с геологической и минералогической точек зрения проявлений радиоактивности в окружающей нас природе. С тех пор работа в этом направлении не прерывалась.

Пророческие слова Вернадского, сказанные им в 1910 году, теперь часто цитируют. Напомню их:

«Перед нами открываются в явлениях радиоактивности источники атомной энергии, в миллионы раз превышающие все те источники сил, какие рисовались человеческому воображению. Ни одно государство и общество не могут относиться безразлично, как, каким путем и где будут использованы находящиеся в его владении источники лучистой энергии. Для нас совсем небезразлично, кем они будут изучены...»

И вот на склоне лет, в 1943 году, когда страна мобилизовала все силы для разгрома фашистских агрессоров, ученый вновь напомнил, что «эадьча дня», связанная с изучением радиоактивных минералов, не утратила актуальности.

На территории нашей стра .ы первый урановый рудник — Тюя-Муюн — был открыт случайно еще в конце прошлого века. Юрист В. Спечев, первооткрыватель этого месторождения, расположенного в Южной Фергане, сделал заявку на него как на залежь медных руд.

Академик Д. Щербаков вспоминал, как родственники Спечева привезли образцы руд в Ташкент и передали их командированному в Туркестан химику Геологического комитета Б. Карпову. Возвратившись в Петербург, Карпов отдал образцы профессору Горного института И. Антипову, а тот, в свою очередь, на заседании Петербургского минералогического общества сиобщил, что обнаружил в тюямуюнской руде минералы урана. «До сих пор, — писал он в 1900 году, — урановые соединения встречались в России как величайшая редкость. Минерал, доставленный Карповым, в практическом отношении представляет большой интерес, как богатая урановая руда, если только месторождение имеет сколько-нибудь значительные размеры».

Разведка и разработка Тюя-Мую на начались летом 1904 года. Давно

уже полностью выработанное месторождение, судя по описаниям и сохранившимся образцам, было уникальным, удивительным по красоте. Представьте себе карстовый колодец, эллиптическую трубку в известняках, стенки которой сплошь покрыты натеками, сталактитами, корками, окрашенными в яркие цвета редчайшими соединениями урана и ванадия.

Академик А. Ферсман свои впечатления от Тюя-Муюна передал такими слс вами:

«Какое-то исключительное чувство охватило нас, когда мы впервые подошли к огромным отвалам и штабелям руды: здесь канареечно-жел-тый тюямунит и огромные медово-желтые кристаллы барита, окутанные белоснежными крис.аллами кальцита, и пестрые слойчатые натеки, напрашивающиеся на полировку, и большие белые сталактиты с черным остовом руды вну.ри.

Мы опускаемся на главную жилу: ход расширяется, и мы входим в Желтую пещеру, большой зал, имеющий 16 м длины, 8 м ширины и 8 м высоты. Почти весь зал был раньше наполнен урановыми и ванадиевыми соединениями, руды свешивались с потолка и со стен в виде сталактитов, ярко-желтые цветы тюямунита еще сейчас обнаруживают ряд богатых мест... Зал переходит в глубокую пропасть — Зеленую пещеру, всю выстланную ванадиевой рудой. Еще нижи начинается огромная пещера высотой до 30 м, стены ее покрыты грандиозными сталактитами. А на глубине 175 м блестит вода подземного озера».

Никогда больше не доводилось

Почти полвека радиоактивность годных пород измеряли примитивным ионизационным прибором —

34