Техника - молодёжи 1984-02, страница 39

ляет образную систему поэтического мышления. Поэт, чувствующий пульс времени, включается в процесс созидания.

Поэзия Луговского вобрала в себя конструктивную мощь эпохи.

...и десять тысяч мыслей Пересекут свистящее пространство, Две призмы совпадут углами

света,

И низкий голос скажет:

«Посмотрите. Как эти тучи над Москвой похожи На будущие наши города!»

Поэт, подобно композитору или живописцу, организует пространство и заполняет его новыми формообразованиями. В поэзии, как и в музыке, мысль не может обойтись без интонации. Речевая интонация — это атом, зерно, зародыш, из которых кристаллизуется или произрастает поэтическая форма. И эта интонация должна, как нам кажется, гармонизировать со сложным ритмом нашей эпохи.

Век НТР, как никакой другой, дал музыке мощные крылья. И дело, конечно, не в том, что научно-технический прогресс позволил практически бесконечно тиражировать музыкальные произведения. Другая музыка, музыка эпохи, постоянно звучала в душе Луговского и в его поэзии.

Взмах музыки — и длиннота

печали.

Душа моя, ты только облик мира, И скрип причалов, шум листвы

и моря,

Раскос снастей и прибережных

скал.

Да и природу поэт воспринимает как творца высшего гармонического начала, связанного с достижениями века:

Да, я любил тебя.

И ты казалась мне Шумящим деревом, снопом

лучистой

Неведомой энергии.

В ладонях Держала ты все ритмы и слова, И это звал я музыкой природы.

Поэзии Луговского всегда была свойственна ораториальность. Его

стихи и поэмы звучат торжественным гимном в честь выдающихся событий эпохи и истории. Он славит радость бытия, любовь, воспевает человеческий труд, героический подвиг. Однако, насквозь пронизанная ритмами современности, поэзия Луговского рождалась и живет в русле народных традиций, народного сознания, народного чувствования мира.

В основании человеческой культуры лежит историческая память. Высокую традицию советской поэзии Луговской усматривал в прославлении тех идей, которые принес Великий Октябрь, ставший историческим поворотом в жизни человечества. «В сказке или романтической балладе, в патетическом обращении или лирических стихах мне хочется снова и снова говорить об Октябрьских днях, зажжённых могучей волей Ленина...»

Интересно проследить за слиянием музыки стиха с подлинной музыкой, написанной на эти стихи. Страстная гражданская лирика поэта, утверждающая закон Октября, вдохновила композитора Владимира Рубина на создание оратории «Сны революции». Ее основой стали пять стихотворений Луговского разных лет: «Курсантская венгерка» (1939), «Ночной патруль» (1957), «Атака» (1925), «Синяя весна» (1957) и, наконец, «Костры» (1957). Молитвенно-исповедальный финал оратории воплощает душевную стойкость, силу и мужество.

Произведение построено на стихотворениях разных периодов творчества поэта: от самой первой книги стихов «Сполохи» до последней, изданной уже посмертно, — «Синяя весна». Но на всем его протяжении звучит единая тема — басовая тема Революции. Революции, в музыку которой Луговской вслушивался всю жизнь.

Поэт не пассивный зритель, он — активный участник общественных процессов, где сама история переплетается с современностью. Луговской писал: «Я с самых ранних своих стихов стремился сказать, что жизнь на земле создана для счастья, а не для бессмысленной гибели, что человечество передает от поколения к поколению золотую ветвь своей культуры, выстраданной, возвеличенной мучениками и героями борьбы за единственное правильное и достойное человеческое существование... И чем глубже и шире поэт будет проникать в самую толщу исторических событий, чем он будет больше взволнован нарастанием человеческих стремлений к миру, труду, знаниям и радости, тем ответственней он выполнит свой долг художника».

Главное свое произведение — книгу поэм «Середина века» — Луговской начал в трагическое для Родины военное время и закончил незадолго до своей смерти. Сам Луговской сравнивает книгу с конструкцией: «...Летом 1956 года я вновь переписал ее два раза, все перевернул, переставил, ввел новых героев, изменил ситуации, дал другие концовки и начала, словно прошелся по всему корпусу книги электросваркой».

Почему книга поэм написана белым стихом? Сам Луговской объяснял это так: «Потому, что в белом стихе нужно такое звучание давать в середине строки, которое можно не д&вать, если имеешь звонкую рифмочку. И когда слышишь чеканный латинский стих, не опертый ни на какую рифму, он звенит, ощутим на вкус, на цвет, на звон!» О значении этих слов' стоит задуматься многим из наших поэтов.

Книга Луговского — это здание нашей эпохи. Отдельные поэмы книги разнообразны по жанру: здесь есть и философские сказки, и лирические новеллы, и эпико-драматические эпизоды... Книга пронизана ритмами эпохи: они утверждают, обличают, восславляют, негодуют и торжествуют. Все в ней объединено идеей коммунизма и подчинено этой идее.

Да, весь я твой, живое время,

весь

До глуби сердца, до предсмертной

мысли.

И я горжусь, что вместе шел

с тобой, С тобой, в котором движущие

силы —

Октябрь, Народ и Ленин. Весь я

в них.

Они внутри меня. Мы неразрывны.

Когда поэтом руководит время, когда оно поет сквозь него и если он настоящий поэт и внимательно вслушивается в ритмы эпохи, — его произведения становятся значительными: они созданы временем и от времени уже не зависят...

-V ^ - ^ Л г.-*-**