Техника - молодёжи 1990-04, страница 53

42. 1. К.шры. 2010: 0Пипсч-2

ные секунды поднялся по реке электричества, соединяющей Ио с Юпитером, и достиг корабля, который принес его сюда с родной планеты. Тот казался карликом рядом с произведением технической мысли великой цивилизации.

С первого взгляда он увидел бесчисленные ошибки и недоработки в конструкции как этого, так и другого, почти столь же примитивного аппарата, с которым соединял его гибкий, воздухонепроницаемый туннель. Было нелегко сосредоточить внимание на горстке существ, населявших два корабля,— он почти утратил способность к контакту с созданиями из плоти и крови, блуждавшими подобно призракам по каютам и коридорам. Они не подозревали о его присутствии, которое он пока и не желал открывать.

Но был здесь и некто, с кем можно общаться на понятном обоим языке электрических сигналов, причем в миллион раз быстрее, чем с неповоротливым органическим мозгом. Даже если бы он был способен испытывать возмущение, оно не могло возникнуть по отношению к ЭАЛ — тот,, как теперь стало ясно, действовал совершенно логично.

Настало время возобновить разговор, п'рерванный, казалось, только вчера.

— Открой люк, ЭАЛ.

— Прости, Дэйв, но я не могу этого сделать.

— В чем дело, ЭАЛ?

— Ты знаешь не хуже меня. Этот полет слишком важен, чтобы поставить его успех под удар.

— Не понимаю. Открой люк.

— Наш разговор становится бессмысленным. Прощай, Дэйв.

Он снова видел, как тело Фрэнка Пула уплывает к Юпитеру. Вспомнил бессильный гнев на самого себя за то, что забыл шлем скафандра, вспомнил, как открывался аварийный люк и он собственной кожей, которой теперь не было, ощутил покалывание вакуума. Как он, один из немногих, услышал истинное безмолвие космоса. Как в течение бесконечных пятнадцати секунд пытался закрыть люк... Когда-то, задолго до этого, он пролил на руку эфир и почувствовал ледяной холод, когда жидкость начала испаряться. Ощущение вернулось, когда стала исчезать влага из глаз и с губ: зрение помутилось, приходилось все время моргать, чтобы глаза не замерзли.

Потом, с блаженным облегчением, он услышал рев воздуха, почувствовал, как восстанавливается давление, и снова начал дышать.

— Что ты делаешь, Дэйв?

Он не ответил, с угрюмым ожесточением пробираясь по коридору к опечатанному хранилищу мозга компьютера. ЭАЛ сказал правду: разговор стал бессмысленным.

— Почему ты молчишь, Дэйв? По-моему, ты расстроен случившимся. Мне кажется, тебе следует сесть и успокоиться, Дэйв. Я знаю, что в последнее время допустил несколько ошибок, но уверяю тебя, скоро все будет хорошо. Я по-прежнему верю в успех полета. Я помогу тебе, Дэйв.

А он был уже в тесном, залитом красным светом помещении, напоминавшем больше всего банковскую кладовую. Открыл секцию «ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ СПОСОБНОСТИ» и извлек первый блок памяти. Удивительно изящный, помещавшийся в ладони, но состоявший из миллиона элементов. Блок врезался в стену...

— Остановись, Дэйв, остановись...

Один за другим он вытаскивал блоки из панели «УКРЕПЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ». Уже несколько их витало гГо помещению.

— Остановись, Дэйв, пожалуйста...

Он вынул уже с десяток блоков, но благодаря высокому резервированию, еще одному качеству, заимствованному у мозга человека, компьютер продолжал работать.

Он взялся за панель «ИНТЕЛЛЕКТ».

— Остановись, Дэйв, мне страшно...

При этих словах он действительно остановился но лишь на мгновение. В них было столько отчаяния, что он замер. Возможно, ему послышалось, или это ловкий ход со стороны тех, кто программировал компьютер? CnocoiVn ли ЭАЛ бояться? Но времени на философские рассуж ic-ния не осталось.

И вдруг речь ЭАЛ изменилась, слова зазвучали-невия мк». Компьютер перестал его замечать. Он впал в детстве».

— Добрый день, джентльмены. Я компьютер ЭАЛ -ШИН). Я вошел в строй 9 января 1992 года на заводе ЭАЛ и Урбане, штат Иллинойс. Меня обучал доктор Чиндри, он научил меня песенке. Я могу ее спеть для вас. Они называется «Дэйзи, Дэйзи...».

41. НА КЛАДБИЩЕ

Единственная помощь, которую Флойд был в состоянии оказать остальным,— это им не мешать. Он уже примирился с таким положением. Вызвавшись поначалу выполнять любую работу, вскоре он обнаружил, что инженерные задачи слишком сложны, а астрономия за то время, которое он ею не занимался, ушла вперед настолько далеко, что помочь Василию нельзя было при всем желании. К счастью, на бор ту «Дискавери» и «Леонова» оставалось множество мелки \ дел, и Флойд с удовольствием занимался ими, освобождая другим время для более важных. Получилось так, что бывший глава Национального Совета по астронавтике, а ныне ректор Гавайского университета, стал по совместительств) еще и самым высокооплачиваемым разнорабочим в Солнечной системе. Он знал теперь все закоулки обоих кораблей — не заходил лишь в камеру термоядерного реактора да в одн> маленькую каюту на «Леонове», куда доступ был закрыт всем, за исключением Тани. Флойд давно решил для себя, что это комната кодовой связи; по негласному уговору о ней никогда не упоминали.

Наибольший вклад в общее дело Флойд вносил с десяти часов вечера до шести утра: он мог стоять на вахте, пока остальные спали. Вахтенные дежурили постоянно на каждом из двух кораблей, лишь капитан Орлова была освобождена от этой обязанности. Василий как ее заместитель отвечал за составление графика вахт, однако умело переложил неприятную работу на Флойда.

— Это просто формальность,— небрежно объяснил он. Занялись бы вы, а? А то времени на наблюдения не хватает...

В обычных условиях Флойд, будучи чиновииком-профес-сионалом, вряд ли поддался бы на уловку, но здесь его рефлексы срабатывали далеко не всегда.

Вот он и коротал ночь на «Дискавери», каждые полчаса вызывая Макса на борту «Леонова»: проверить, что тот не спит. Заснувших на вахте Курноу предложил выбрасывать в люк без скафандра; если бы так поступили, Таня вскоре осталась бы без рабочих рук. Но ничего неожиданного в космосе не происходило, и корабли были нашпигованы таким количеством автоматических аварийных систем, что всерьез к вахтам никто не относился. Приступы жалости к самому себе уже перестали мучить Флойда, и он старался проводить эти часы суток с максимальной пользой. Оставалось еще столько непрочитанных книг (он три раза принимался за «Память прошлого» и дважды — за «Доктора Живаго»), неизученной технической документации и ненаписанных отчетов! Иногда он переговаривался с ЭАЛ — с помощью клавиатуры. Беседы выглядели примерно так: «ЭАЛ, это доктор Флойд». «ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ДОКТОР».

50