Техника - молодёжи 1991-08, страница 11
Эхо «ТМ» Станислав ЗИГУНЕНКО «Я, один из оставшихся в живых...» Людям пишущим довольно часто приходится читать отклики незнакомых людей на свои публикации. Но этот стоит особняком. Хотя адресован мне, но проблема, затронутая в нем, наверно, заинтересует многих. Ведь пишет человек, переживший трагедию, имеющий свою точку зрения на события в Норвежском море. Многое в письме И.С.Орлова можно было бы оспорить, но стоит ли затевать новую полемику, как справедливо указывает он сам? Главное "ведь в сути проблемы: как и в Чернобыле, Уфе, многих других случаях, судьбы людей оказались на последнем месте. Выявит ли истину новое расследование, теперь уже Верховной прокуратуры СССР? Мне, как и Игорю Семеновичу, хотелось бы верить, что из трагедии «Комсомольца» сделаны соответствующие выводы... Уважаемый товарищ Зигуненко! Написать вам побудила статья в «ТМ» (№ 10 за 1990 г.) «Правда на дне океана». Я, один из оставшихся в живых членов экипажа атомной подводной лодки «Комсомолец», был на ней командиром группы дистанционного управления электромеханической боевой частью. Столь большой разрыв по времени между появлением статьи и моим письмом объясняется рядом причин, прежде всего тем, что отношение к свидетельствам очевидцев, как правило, негативное, и я долго колебался, но все же решил написать. Тем более, в вашей статье есть положения, с которыми я никак не могу согласиться, и хочу изложить свое мнение как по статье, так и по ее отдельным моментам. Должен сразу же огорчить вас, но утверждение, что уцелевшие подводники писали «по поручению командования», мягко говоря, не соответствует истине. Просто к тому времени иссякло наше терпение по поводу публикаций, касающихся аварии. К сожалению, в них полно всяческих «журналистских похорон», ссылок на всевозможные авторитеты, просто вымысла. Возникло ощущение, что все всё знают—кроме нас, то есть тех, кто был на «Комсомольце». О нас словно забыли, и мы получили редкую возможность наблюдать процесс обсуждения причин катастрофы со стороны. Немалую роль в нашем желании обратиться в прессу сыграло и то, что эти публикации читали родственники, товарищи и знакомые погибших. И нас часто nporatmj объяснить ту или иную статью, ведь большинство людей еще ве рит всему, что печатают А что мы должны объяснять? Чьи-то выдумки, преподнесенные как открытие или прямое желание свалить вину на экипаж, как и было до сих пор? Словом, в декабре 1989 года письмо мы написали и отправили в редакции нескольких газет. Согласитесь, что у нас были причины считать, что его опубликуют, но, очевидно, из-за того, что в нем содержались весьма нелестные отзывы об объективности прессы (а может, и по другой причине), ждать пришлось очень долго. Но только благодаря нашей настойчивости «Комсомольская правда» поместила наше письмо. Точнее, то, что от него осталось. Вряд ли вы видели его "полный текст. Так вот, опубликовали его пятую часть, да и не самое главное. До этого мне казалось, что сокращать письма можно только с согласия автора или уж совсем не печатать. Ан нет, оказывается, можно, использовав наши имена и представив материал так, как угодно в данный момент. Зато соседняя статья «ненавязчиво» комментировала наш текст. Очень странный подход к гласности—публикуется чья угодно точка зрения на прошедшие события, но только не наша... А ведь мы-то не посторонние и у$с, извините, лучше знаем, какие же нелостатки усугубили аварию, тем более что мы имели возможность наблюдать их практическое действие. Так, на вашем месте я не взял бы на себя смелость утверждать, что у командира было 15 минут для локализации пожара в 7-м отсеке (и почему именно 15?). В такой ситуации 15 минут — очень много, через 15 минут после начала аварии мы уже всплыли и экипаж «неважной выучки» уже вел борьбу за живучесть с помощью всех, заметьте, имеющихся средств. Двое наших товарищей погибли, три отсека из семи горели. Столь быстрому распространению огня способствовали именно конструктивные недостатки. Здесь трудно не согласиться с мнением капитана 1-го ранга Селиванова о необходимости «еще на уровне проекта исключить возможность появления огня в отсеках». Хотя сформулировано, на мой взгляд, не совсем правильно — надо исключить возможность распространения огня. Кстати, в том, что на лодке Селиванова был пожар, есть и его «заслуга». Не ясно мне и другое—на каком основании вы сделали вывод о неважной выучке нашего экипажа? Насколько помнится, в море вы с нами вроде бы не выходили... Я согласен «посмотреть правде в глаза». Что же, давайте посмотрим. И увидим, не стенки трубопроводов не выдержали давления (как раз выдержали!), а прокладки клапанов системы воздуха высокого давления не выдержали высоких температур; что огнегаситель при определенной температуре не гасит пламя, а сам горит. Этот грустный перечень можно было бы продолжить, но не вижу в том смысла. Все это выяснили потом, после аварии, по результатам натурных испытаний, а их следовало проводить до того... Что касается пороховых генераторов, то на лодке они действительно были, но согласно инструкциям, на которые вы ссылаетесь, предназначаются не для всплытия со «стопа», а для экстренного всплытия с больших глубин с использованием хода. Я мог бы рассказать об этом, так как участвовал в испытаниях этой системы. Поставлена она не от хорошей жизни и являет собой потенциально опасную вещь. Взрыв «Челлендже-ра» помните? Так вот, пороховые генераторы можно уподобить первой ступени погибшего «Шаттла», только в миниатюре. Я пишу столь подробно для того, чтобы вы поняли — использование генераторов допускается при определенных условиях, точнее, когда не осталось иных шансов на спасение. Те, кто предлагал всплывать с их помощью, либо неграмотны технически, или слабо оценивали реальную обстановку, либо вводили читателей в заблуждение. Иначе не объяснить утверждения о том, что мы, оказывается, «несвоевременно заняли места по аварийному расписанию», «не загерметизировали отсеки» и т.д. Возможно, эти авторы когда-то плавали на кораблях, но о ситуации на «Комсомольце» судят недостаточно компетентно. По инструкциям, на которые вы ссылаетесь и в невыполнении которых нас упрекаете, предписывается, что борьба с пожаром ведется в надводном положении (а для этого нужно еще всплыть), горящий отсек необходимо герметизировать, но при поступлении воздуха—разгерметизировать! И все соответствует инструкции! Вы можете выбрать, что сочтете приемлемым, но ни одна инструкция не предусматривала такого развития пожара, как было у нас. Ни одна инструкция не учитывает, что для полной герметизации переборки 7-го отсека Володе Колотили-ну понадобилось бы минимум 20 минут, которых ему не отпустила судьба. Это всего лишь малая часть правды. И если бы вы перед публикацией статьи встретились с кем-нибудь из нас, то правда была бы полной. Есть в статье целый ряд других неточностей. Например, на нашем корабле новейшим был только прочный корпус. Все остальное — обычное, серийное, используемое повсеместно. 9 |
