Техника - молодёжи 1992-10, страница 52

бенно если при этом его поджидают возможные неприятности. Вот почему смешно выглядят жители Утопии, спасающие свои души изготовлением деревянных украшений...

Сознательная враждебность человека к машине в определенном смысле нереальна, если учитывать тот неоспоримый факт, что машина уже присутствует в нашей жизни и не собирается из нее уходить. Но как мысленное предположение эта враждебность заслуживает того, чтобы ее внимательно исследовать... Достаточно посмотреть вокруг и констатировать быстрый и страшный прогресс в порабощении человека машиной...

Более того, сама механизация мира стремится развиваться^ в определенной степени автоматически, независимо от нашей воли. У сегодняшнего западноевропейца способности к изобретательству, усиленно стимулировавшиеся и поощрявшиеся, превратились почти во вторую натуру. Он изобретает новые и модернизирует старые машины подобно тому, как бессознателен в своих действиях лунатик. В стародавние времена, когда человек веровал, что жизнь на Земле — тяжкий труд, казалось совершенно естественным пользоваться инструментом, унаследованным от предков, и лишь единицы иногда осеняло: в инструменте можно что-то усовершенствовать. Именно этим объясняется то, что телега на бычьей тяге, серп веками не претерпевали никаких изменений. Сегодня подобное долгожительство невообразимо. Поручите европейцу какую-нибудь работу, и он тут же примется соображать, какая машина способна сделать ее вместо него; дайте ему машину, и он тут же решит ее усовершенствовать. Я прекрасно понимаю эту тенденцию, поскольку и во мне сидит точно такой же бес рационализации, хотя, как правило, к сколько-нибудь значительным результатам это не приводит...

В нашей экономической системе конструирование новых машин — вернее, уготованная им общественная судьба — подчинено требованиям рынка. Социалисты, такиц образом, правы, когда утверждают, что технический прогресс достигнет куда большего темпа развития в условиях со-циализма. В рамках механистической

цивилизации процесс изобретения и совершенствования машин призван осуществляться непрерывно, капитализм же по своей сути этот процесс тормозит, поскольку пренебрегает изобретениями, , которые не принесут прибыли в самое кратчайшее время. Те же изобретения, которые угрожают потерей прибыли, душатся в зародыше. С победой социализма — и с исчезновением погони за прибылью — руки изобретателя будут развязаны полностью. И без того уже значительные темпы механизации мира окажутся в этом случае невероятно ускорены.

Подобная перспектива вызывает беспокойство. Особенно если подумать о том, что мы уже теперь потеряли контроль над процессом механизации. И причина этому проста — человечество уже отступило перед натиском машины. Химик работает над созданием синтетического каучука, инженер проектирует взлетную полосу нового типа —почему? Не с какой-то четко определенной целью, но просто подчиняясь некой силе, которая, сегодня уже став инстинктивной, толкает химика и инженера изобретать и усовершенствовать. Направьте отъявленного пацифиста на оружейный завод — и через пару месяцев он изобретет новый вид пулемета...

Но, живя в научно-техническую эпоху, мы обрели столь извращенное сознание, что веруем, будто «прогресс» обязан двигаться вперед, а наука — развиваться во что бы то ни стало. На словах мы все готовы согласиться, что машина существует для человека, а не наоборот; на деле —любая попытка затормозить развитие техники представляется посягательством на науку, по существу, святотатством. И даже если все человечество восстанет однажды против машины и выскажется за возвращение к более простому образу жизни, существующую тенденцию нелегко будет переломить. Недостаточно пустить на слом все машины, изобретенные после некой условной даты; нужно еще сломать сознание, которое будет толкать нас — даже вопреки нашему желанию — изобрести новые машины, как только будут уничтожены старые... Процесс механизации уже сам по себе стал машиной, чудовищным сверкаю

щим никелем механизмом, который на полной скорости несет нас в еще плохо изученном направлении — по всей вероятности, к замкнутому мирку мозга в колбе.

Таково обвинение против машины. Обосновано оно или нет— неважно. Важно то, что представленные этим обвинением аргументы поддержит всякий, кто выступает против механизированной цивилизации... Попробуйте пересказать какому-нибудь отдельно взятому социалисту, из числа наиболее пламенных, все То, что я изложил здесь, и дождитесь ответа. Могу заранее сообщить: вы услышите несколько ответов — сам я слышал их уже столько раз, что знаю наизусть.

Для начала он скажет, что невозможно «повернуть историю вспять» (или «остановить прогресс»), как будто человечество не знает случаев, когда его история грубо тормозилась, затем обзовет вас обскурантистом и исполнит куплет о всякого рода бедствиях, которые свирепствовали в средние века,— о проказе, инквизиции и т.д. В действительности же большинство обвинений, возводимых претендентами на будущее против средневековья и прошлого вообще, несостоятельно: возврат к прошлому не может отбросить современного человека с его мягким нравом и привычкой к милому комфорту во времена, где эти понятия еще не были в ходу. Но это еще не все...

Вы услышите затем несколько неуместный довод, суть которого сводится к следующему: «Да, все, что вы тут говорите, замечательно, и было бы здорово, чтобы человек закалился, научился бы обходиться без аспирина, центрального отопления, но хуже то, что никто, видите ли, этого не хочет. Ведь это означало бы возвращение к примитивному образу жизни— работать, подобно буйволам, с утра до ночи, а это совсем не то, что ухаживать за своим садом в минуты отдыха. Я не хочу делать рабскую работу, и вы не хотите работать как раб, и никто не захочет так работать, зная, что это такое. Вы говорите так, потому что никогда не работали от зари до зари».

193 7 год Перевел с английского С.ВИКТОРОВ

Эдмонд ГАМИЛЬТОН Перевод Сергея СУХИНОВА Рисунки Роберта АВОТИНА

ГОРОД НА КРАЮ СВЕТА

Продолжение. Начало в № 1 — 9 с.г.

50